вразвалку, ехали на велосипедах, окликали детей, вели на поводках собак, покупали цветы, говорили по телефонам, ели пирожки, пили кофе, толпились на троллейбусной остановке, в общем, кто во что горазд, и ни одной живой душе не требовался ее автограф. Это умиротворяло.
– Извините, пожалуйста…
При виде приближающегося к ней пожилого мужчины, Рута едва сдержала крик. Не убежала только потому, что ноги стали ватными и отказывались повиноваться. Что он сейчас скажет? Где ее недавно видел? И что в связи с этим намерен предпринять?
– …который час? – закончил незнакомец. И, истолковав Рутино оцепенение по-своему, объяснил: – В телефоне, конечно, написано. Да я очки дома забыл. Извините за беспокойство.
– Половина четвертого, – выдохнула Рута. И почувствовала, что по лицу тонкой струйкой течет холодный пот.
Сама удивилась настолько острой реакции. Была уверена, у меня железные нервы. И вот. Такое значит нынче железо, вымоченное в уксусе, по рецепту Ликурга. Вижу тебя я, Ликург[7].
Чертов Ликург, – с удивившей ее саму нежностью подумала Рута. – А ведь когда-то я хотела написать книгу о тебе, вернее, о спартанской антиутопии, самом кошмарном устройстве общества, до которого не додумался ни один фантаст. Впрочем, я в ту пору много чего хотела. А вместо этого написала какую-то хренотень о непознаваемом. Да и то не я, а какая-то дурацкая тезка. Не пойми кто, невесть откуда взялась.
Зашла в первый попавшийся бар, заказала джин-тоник. А что прикажете делать, если ноги почти не держат, сердце бьется как у раненого зайца, а руки дрожат.
Джин-тоник – это было ровно то, что надо. Все сразу пришло в порядок – и руки, и ноги, и сердце. Выпив примерно половину, она положила деньги на стойку, вышла со стаканом на улицу, села на один из стульев, поставленных у входа для курящих. Сидела, наслаждаясь возможностью ни о чем не думать. Ясно, что потом еще буду, до конца жизни небось не удастся забыть этот дурацкий день. Но не прямо сейчас.
Посидев так минут десять, Рута наконец поняла, что умирает от любопытства. В смысле больше всего на свете хочет узнать, что было в той черной книжке, подписанной ее именем и фамилией. Вряд ли это хоть что-нибудь прояснит, но невозможно вот так – жить и не знать.
Отнесла стакан в бар и решительно отправилась обратно. В смысле, в книжный магазин, откуда полчаса назад выскочила как ошпаренная. Очень не хочется заново объясняться с продавщицей, но книга – там.
Маленькая продавщица при виде Руты засуетилась – выскочила из-за прилавка, тут же шагнула назад, открыла было рот, но так ничего и не сказала, отвернулась, начала переставлять с места на место альбомы по искусству, то и дело смущенно, исподтишка оборачиваясь – как там странная писательница? Ушла? Не ушла?
– Извините меня, пожалуйста, – решительно сказала Рута. – Я правда не писала эту книгу. Но если я так сильно похожа на автора, мне хотелось бы ее прочитать. Не целиком, конечно. Пару страниц достаточно, сколько успею за пять минут. Я вас надолго