чайник с огня и заварила новую порцию чая. По кухне поплыл запах апельсиновых корочек и свежих чайных листьев.
– И знаешь, что Тайра пообещала Айгеру в качестве оплаты? – Магда повернулась к мужу и сложила руки на груди.
– Нет, – покачал головой маг.
– Себя! – веско сказала Магда.
′Т Хоофт некоторое время смотрел на жену, ожидая объяснений, и, не дождавшись, поднялся со стула.
– Я пошел спать, – сообщил он, поцеловав ее в висок. – Люблю тебя.
Магда вымыла чашки, вытерла руки о вышитое полотенце, раздвинула занавески на окнах, выключила в кухне свет и тоже пошла наверх.
Когда она поднялась в спальню, Йен уже лежал в постели. Магдалена выключила ночник, забралась под одеяло и повернулась к мужу. Йен молчал. По потолку волнами ходили тени веток в свете ночных фонарей. Магда дотронулась до его руки.
– Успокойся. Все образуется. Ничего страшного пока не случилось.
– Ты о чем? – для приличия спросил ′т Хоофт.
– Я вообще, – улыбнулась Магда.
Йен смотрел в потолок.
– Знаешь, я однажды спросил ее, о чем она жалеет, – сказал он. – Я думал, она жалеет о чем-нибудь таком… О том, что осталась одна без семьи… Или о том, что ей досталась такая судьба… Что в двадцать лет она вынуждена убивать по приказу и по необходимости… Или еще о чем-нибудь, что было бы мне понятно. Знаешь, что она сказала? – ′т Хоофт посмотрел на жену. – Она жалеет, что так и не научилась печь пирожки до того, как умерла бабушка. Понимаешь? Она жалеет не о том, что ей приходится убивать и что молодость проходит мимо нее. Она жалеет, что не научилась печь пирожки.
Магде вдруг стало жаль мужа. Она всегда знала, что он привязался к Ученице больше, чем хотел бы, но никогда не подозревала, что эта привязанность настолько окрашена печалью.
– Почему ты так мало мне о ней рассказываешь? – спросила она.
– Мне казалось, это логично. А тебе бы хотелось знать больше?
– Не знаю, – честно призналась Магда. – Но тебе не кажется, что это нечестно?
– Нечестно что?
– Я видела ее глаза, Йен. Мне сложно поверить, что она настолько ужасна, как говорят ваши легенды.
– И это нечестно?
– Да нет, я говорю не то, что хочу… Как ты ее зовешь?
– Тайра.
– Нет, Йен. Я знаю, что ты зовешь ее Тайрой, только когда она тебя злит. А еще я знаю, что у тебя есть ее фотографии в столе. Я никогда не обыскивала твой стол, но я знаю это, потому что ты старательно их от меня скрываешь и прячешь в ящик, как только я вхожу в твой кабинет. Ты как школьник, которого мать застала за просмотром эротического журнала, – Магда улыбнулась, но ′т Хоофт остался серьезен. – Ты боишься меня или себя?
Йен не знал, что ответить.
– Может, ты и великий некромант, но ты абсолютно ничего не знаешь ни о мире мертвых, ни о мире живых. Все, что ты знаешь о мертвых – это только ваши техники и твои личные переживания, но и это больше, чем то, что ты знаешь о простых человеческих отношениях.