сразу двух заболевших во Франции, что было довольно странно, оба врача решили, что пора бить тревогу.
Улица четвертого сентября
Окровавленные скелеты животных. Вот оно, золото трех поколений семьи. Куски мяса, что продавались в розницу, упаковывали в плотную розовую бумагу с оттиском нашего имени.
Легенда гласит, что мои бабушка и дедушка обвенчались ночью, чтобы обойти запрет прадедушки. Ради защиты состояния и репутации он запретил своим детям жениться на итальянках. Но, достигнув брачного возраста, каждый из них счел своим долгом этот запрет нарушить.
Я часто спрашивал себя, как свадебный обряд, проведенный посреди ночи, в строжайшем секрете, мог остаться незамеченным в таком крохотном городке, где все всё знают. Но я принял эту романтическую версию истории бабушки и деда, тем более что о них я помнил только то, что они вечно были завалены работой.
Возня с мясом отнимала все их время, каждый его миг. Понедельники они проводили на бойне, а остальное время в магазине. С наступлением вечера шторы опускали, но работы было еще столько, что пришлось оборудовать кухню и столовую в помещении за магазином. Чтобы дойти туда от улицы Четвертого Сентября, достаточно было трех минут пешком. Наш дом стоял очень близко, сразу за церковью. Мы в шутку называли его «депо», или местом временного складирования, потому что там держали уже подготовленное к продаже мясо. Случается, что работа дает название жилому дому.
В воскресенье после полудня магазин закрывался. Но надо было подготавливаться к следующей неделе: разделать говяжьи туши, засолить окорока, запанировать эскалопы, замариновать все для салатов, наделать тонну сосисок. Потом наступали часы уборки и чистки. Рабочие места мыли большим количеством воды: стены, полы, механизмы, ножи, баки, в которых перевозили мясо. Темно-красные потеки крови в мыльной воде отливали розовым. Ножи отчищали от прилипших кусочков мяса, крепко потерев их о деревянную колоду. Это движение производили настолько часто, что крепкое дерево, из которого была вырублена колода, сдалось, и колода стала короче на несколько сантиметров. Наконец, в горячей воде стирали передники и тряпки. А на следующий день все начиналось заново. Работа в магазине заставляла рассчитывать жизнь по минутам, нельзя было позволить себе ни малейшей передышки. Торговля мясом давала семье все, и ей невозможно было изменить.
Мой дед Эмиль каждую неделю накручивал сотни километров, чтобы развезти мясо по окрестным деревням. Его специально оборудованный грузовик объезжал всех заказчиков даже в деревушках на вершинах скал, останавливаясь то на несколько часов, то на несколько минут. Там, где вообще не было магазинов, его ждали с особым нетерпением.
Район он знал великолепно. Его отец Дезире и дед Франсуа обосновались здесь как перекупщики. Они за бесценок приобретали скот у бедных крестьян долины и выпускали на пастбища на высокогорье. Когда же скотина набирала вес, ее забивали, а мясо распродавали в розницу с неплохой