плач детей.
– Откройте! Откройте, ради Бога! – вопили несчастные. – Нам трудно дышать!..
– Ничего! Скоро ваши муки закончатся! Огонь очистит ваши души и вознесет их на Судилище Господне! – Зло ответил им Бушар. Он повернул голову и, увидев Андриано, крикнул – Бери факел! Пришло время для мести…
Андриано, дрожа всем телом, крепко сжал в руке факел, обдавший его густым смолистым дымом, и подошел к дому, который уже заканчивали обкладывать соломой и поленьями крестоносцы.
Крестьяне с ужасом смотрели на открывающуюся перед ними картину казни. Некоторые из жителей, преимущественно женщины, завопили. Среди обреченных на страшную казнь находились их мужья, братья, сыновья. Староста попытался успокоить их, предчувствуя, что крестоносцы могут и не ограничиться сожжением врагов. Но женщины, не обращая внимания на его увещевания, заголосили еще громче, жалостливее, в их многоголосье слышалась жуткая тоска и обреченность, перемешанная с покорностью воли более сильных и свирепых людей, некая животная скорбь.
Бушару надоело слушать это стенание, он подошел к старосте, схватил его за ворот полотняной рубахи и выволок из толпы жителей.
– Старик, ты мне уже надоел… – прорычал он и толкнул старосту к воинам, оцепившим дом. – Киньте его к приговоренным. Пусть горит вместе с ними…
Старик побледнел и обмяк. Он с мольбой и ужасом в глазах смотрел на воинов, схвативших его под руки и тащивших к дому, который вот-вот должен был превратиться в один грандиозный факел смерти.
Андриано стоял возле крестоносца, его руки побелели от усилия, с которым он вцепился в большой смолистый факел. Он посмотрел на мессира де Марли, ожидая приказа, тот молча кивнул ему головой. Андриано опустил факел. Огонь быстро охватил большую кучу соломы. Тонкие, словно языки хищных змей, стали вырываться из нее, охватывая угол дома. Пламя, как гигантский красный цветок, раскрывало свои жуткие лепестки, пожирая здание, охватывая его ненасытным пламенем, вздымало густые, жирные и черные клубы дыма к холодным ночным звездам, безучастно и равнодушно смотревшим на копошение людишек на грешной поверхности Земли.
– Стрелкам! Быть готовым к залпу по окнам и дверям! – Приказал Бушар воинам. – Господи, прими души этих несчастных, ибо не ведали они, что делали…
Крестоносец перекрестился, развернул своего коня и поехал прочь от объятого пламенем дома. Раздался оглушительный рев, он был полон ужаса, обреченности и, казалось, хватал за сердце каждого из воинов. Через мгновения кровля, охваченная пламенем, провалилась, давая крестьян и взметая в черноту звездного неба мириады искр. Рев, крики и плач стих, оставался только гул пламени, пожиравшего остатки здания и тела погибших, вся вина которых заключалась в сопротивлении новым властителям страны и верности катарской вере.
– Мессир, все кончено… – всадник поклонился, подъехав к де Марлю. – Какие буду приказания?..
– Простые, мой друг… – ответил хмурый Бушар. – Едем к следующему селению…
– Как прикажете, сеньор де Марли…