вместо воды, я размышляла над тем, что со мной приключилось. После некоторых раздумий, пришла к выводу, что мне все привиделось из-за солнечного удара.
С того времени в жаркие дни я всегда надевала бейсболку, до тех пор, пока не повзрослела. Каждый раз при этом яркой вспышкой в памяти проносилась мрачная, пещера без выхода и тут же истаивала в неизведанных лабиринтах мозга. В такие минуты я вновь ни с того, ни с сего испытывала тот самый первобытный ужас, от которого начинало замирать сердце, а лоб покрывался холодной испариной. То, что произошло при сборе ягод – было всего лишь минутной слабостью организма, техническим поражением от яростных солнечных лучей, но оставило неприятный след на всю оставшуюся жизнь.
После этого лета я всё неохотнее приезжала в деревню, а вскоре вышла замуж, и мы всей семьёй переехали в Москву. Тогда мы стали приезжать к бабушке вместе с Сашей, мужем. Я видела: он не понравился олэсяй. Что-то такое она увидела в его глазах, нахмурилась и по привычке чуть заметно зашевелила губами, как будто нашептывая что-то про себя. Я постаралась не обращать на это внимания, да и сама олэсяй относилась к моему мужу ровно и доброжелательно, но почему-то тем вечером, когда мы остались одни, Саша сказал:
– Бабушка у тебя… Как будто в душу залезла. помешала там кочергой, покрошила угли, да и закрыла дверцу. Вот как я сейчас. Не очень приятное ощущение. Она у тебя не ведьма? – Он закрыл печную дверцу и поставил кочергу рядом.
– Всё может быть! Ей, кстати, девяносто лет. Но тогда и я ведьма?
Расхохотавшись, я схватила веник, зажала его ногами и стала скакать по комнате, изображая летающую нечисть. Сашка подбежал ко мне, отобрал метелку, отбросил её в сторону и поднял меня на руки:
– Хоть ты и вредная, натуральная ведьмочка, но я тебя люблю, – улыбка сползла с его губ, а глаза стали серьёзными.
Глава 2. Мой мир меняется
И я… Любила тогда своего Сашку. Хорошего заботливого парня, славного и доброго. Когда же он изменился? В какой момент что-то надломилось в нём, превратив его в бессовестного лгуна, что заставило его посреди благополучной жизни стать зависимым?
У меня не было ответа на эти вопросы. Только отголоски былого горя, которые уже притупило всемогущее время. И чувство вины, тяжёлое, давящее. Как будто я была причиной его болезни, а потом гибели. Я всегда запрещала себе думать о смерти Саши, потому что срывалась на другие мысли, вольно или невольно. На причиняющие боль размышления о том, что всего этого могло бы не быть, если бы я тогда согласилась родить, а не сделала аборт.
Я выскочила замуж, едва мне исполнилось восемнадцать. Мы тогда ещё жили в Башкирии, в небольшом городке Салавате. Папа был главным инженером на заводе, мама – домохозяйкой. Потом друг отца позвал его работать в Москву. Мы переехали.
Моя первая любовь – одноклассник, Саша Вавилов, дружили с самых юных лет, а потом дружба переросла в более глубокое чувство. А может быть, не переросла, мы просто перепутали игру гормонов с любовью. Мы поженились сразу после школы: дружили