пять дней, она плакала и бредила так громко, что соседи по лазарету грозились выкинуть её на улицу. У неё осталась внучка – светлейшее создание восьми лет отроду. Едва окончила второй класс, а в шахматы добрую половину лагеря обыграет. Родители отправили её в деревню к бабушке за день до… Мы не любим говорить о случившемся. Люди предпочли сосредоточиться на выживании. Теперь вопрос «Что же нам делать?!» звучит куда чаще любой другой фразы. Я слышу его постоянно: когда обхожу больных, обедаю или хотя бы пытаюсь поспать. Всё это похоже на какой-то кошмар, где ты не в состоянии убежать от монстра, а попытки отбиться пресекаются ватными кулаками. Хорошо, хоть мама его не застала.
С момента взрывов прошло три недели. Небо затянуло тучами, сажей и пеплом. На улице всего шесть градусов, уже почти полночь – скоро моя смена. Ветер бьётся о стенку палатки, слышен слабый треск костра в бочке снаружи. Походный фонарь отдаёт ледяным белым светом, но это лучше, чем сидеть в темноте. Джоконда и Венера, скорее всего, покоятся под обломками Лувра. Нам больше никогда не посетить собор Санта-Мария, да и большинство книг навсегда потеряны в огне. История богата на трагедии и утраты, но человечество раз за разом восстаёт из пепла. Надеюсь, в этот раз будет также. Я пишу эту хронику потому что вы должны знать о произошедшем из первых уст. В детстве я часто расспрашивал деда о войне, которую он застал ещё совсем в детстве, но он никогда толком ничего не рассказывал. Старик вечно уклонялся от ответов и отшучивался. Я же себе такую роскошь позволить не могу. Меня уже давно не будет в живых, когда люди смогут вновь искупаться в Чёрном море или возделать почву под Москвой. Да что уж, скорее всего, меня нет, даже, когда вы читаете эти строки.
Однажды Эйнштейн сказал, что человеческая наука слишком быстро обогнала духовное развитие и теперь у нас есть управляемые ракеты в руках неуправляемых людей. По сему, молю вас, мой читатель: донесите историю о том, что случилось до своих детей, а они пусть донесут ее до ваших внуков. И если наши труды хотя бы на йоту помешают подобному ужасу повториться – тогда мы с вами не имеем права молчать.
18 июня, Н. Небоходов
***
От тусклого освещения заболели глаза. Николай отложил ручку и убрал тетрадь во внутренний карман пальто. Брезентовая пола отодвинулась, в палатку зашёл сутулый худощавый парень и, махнув рукой в знак приветствия, рухнул на спальный мешок. С минуту переведя дух, вошедший принялся стягивать ботинки. Будильник на часах пропиликал полночь.
– Как там дела? – поднявшись на ноги, поинтересовался Николай.
– Осталось трое: Людмила, Анатолий Михайлович и Серёга из восьмой. Остальным лучше, вроде…
– Хорошо. Семь-восемь дней и всё. Что с поставкой? Видел Калинина?
– Шутишь? Я еле поесть успел и то час назад.
– Ладно, отсыпайся, – оставив товарища, мужчина надел ранец и вышел наружу. Путь до импровизированной медчасти пролегал почти через весь лагерь. Затянутое