все эти социально-исторические штормы и катаклизмы его не касались, никуда не уходил, оставался самим собой на своём «капитанском мостике», в центре литературного процесса, в фокусе всеобщего внимания. Его ощутимое и весьма протяжённое присутствие кого-то могло раздражать, кого-то (таковых большинство) – успокаивать, внушать им уверенность, что совесть, достоинство и талант всё ещё в цене. Буквально всё в нём – цельность натуры, спокойствие, рассудительность, уравновешенность характера, мудрость, взвешенность в высказываниях, безусловный художественный талант, да даже само его присутствие среди нас – заставляло прежде и заставляет сейчас верить, что «всё будет правильно, на этом построен мир».
Думаю, это не было его собственным выбором, желанием первенствовать, но так уж сошлось, что среди амурских литераторов его времени другого, более подходящего на роль лидера, не оказалось. А он на эту роль подходил, как никто другой: и своей физической крепостью, спортивной выправкой, и способностью не поддаваться разного рода соблазнам и искушениям, и гражданской ответственностью, и редким в наше время тактом, и своей прочной укоренённостью на Амурской земле, и, наконец, сосредоточенностью главных жизненных интересов на творческом служении – родному краю, русской литературе. А потому не приходится удивляться, что именно он семь лет (1977–1984) возглавлял областное литературное объединение «Приамурье» и семнадцать (1996–2013) – областную организацию Союза писателей России. Причём не просто «исполнял обязанности», «представлял», а взял на себя миссию быть моральным и художественным центром, средоточием, камертоном, для юных, начинающих – наставником…
С присущим ему достоинством И. Игнатенко безукоризненно нёс эту нелёгкую, но оказавшуюся ему по силам ношу. И поныне, уже не при должностях, остаётся моральным авторитетом, признанным «патриархом» литературы Приамурья.
Игорю Игнатенко было гораздо труднее, чем многим его собратьям по перу, удивлять читателей, потому что от него, уже на старте высоко поднявшего собственную художественную планку, неизменно ждали чего-то особого, необыкновенного. Так бывает, когда речь идёт, например, о многократном чемпионе по прыжкам, который приучил всех к рекордам. Нетерпеливое ожидание от него очередного «успеха», покорения новой «высоты» мешает порой насладиться главным: исполнительским мастерством, совершенством техники, красотой «разбега», «толчка», «прыжка-полёта» и «приземления».
Когда размышляешь о природе художественного дара Игнатенко, первым на ум приходит сравнение со светом – не холодным и не обжигающим, слепящим. Его творчество излучает согревающий душу ровный и спокойный свет. Свет надежды, веры, любви, добра. В предисловии к трёхтомнику избранного (2012) мне уже приходилось писать о происхождении, природе и свойствах света в художественном мире Игнатенко . В том числе о том, что его поэзия освещается внутренним солнцем (выражение И.А. Ильина) – то есть излучаемым