Он был серьёзен и напряжён.
В салоне синего Порше, приятно пахло, но, тем не менее, от мыслей о Винсе и о его проделках у меня начала кружиться голова и покалывало в висках. Запах освежителя действовал только на нервы и вызывал тошноту.
Наконец мы доехали до дома Винса, который находился в 5 км от моего. Дом был в два этажа и выглядел более чем неплохо.
– Этот засранец не заслуживает жить в таком замечательно доме, – произнесла я вслух и сама себе удивилась. Обычно я держу все в себе.
– Наследство? – поинтересовался Джеймс.
– Этот дом оставили ему его родители, – подтвердила я. – Они погибли в автокатастрофе 5 лет назад. Все их накопления достались ему. В том числе дом и машина матери.
– Не знаю, что сказать, – признался Джеймс. – Мне жаль, что это произошло.
– Мне тоже, – пожав плечами, ответила я. – Мне кажется, они были хорошими людьми. В их доме очень тепло и уютно. Они много лет обустраивали его под себя, но так и не смогли воспользоваться им в полной мере.
– Так мы поедем к Винсу вместе? – поинтересовалась я.
– Конечно, – ответил он улыбнувшись. – Возьми все что нужно, я подожду тебя тут.
От его улыбки, мне сделалось легче. Даже тот факт, что он рядом, делал меня сильнее.
Я ловко выскользнула из машины и открыла дверь запасным ключом, лежавшим в сумочке. Винс всегда просит носить их с собой, на всякий случай.
– Наверное, это как раз тот самый случай, – подумала я и пошла по широкой аллее выложенной брусчаткой.
По краям аллеи росли розы и лилии, в некоторых местах росли тропические кустарники с длинными и широкими листьями. Временами среди этого цветочного многообразия росли белые ромашки, бархатцы и даже ирисы.
Родители Винса очень любили свои цветы и небольшой сад на заднем дворе, удобряли его органикой и ухаживали за всем этим с особой любовью и теплотой.
Я пробежалась по входной лестнице, состоящей из 5 ступеней, и открыла входную дверь. Со стороны, я выглядела очень храброй, но на самом деле, мне хотелось просто развернуться и побежать прочь. Мысли о том, что я снова увижусь с ним, вгоняли меня в депрессивное состояние, и желание провалиться сквозь землю, лишь бы больше его не видеть.
– Я непременно должна поговорить с ним об этом, – бормотала я. Как бы мне не было его жаль и сколько бы ненависти к себе я не испытывала, но я тоже имею право на счастье. В конце концов, он мог бы не спасать меня на той дороге…
В большом и пустом доме было очень тихо и темно. Винс не любил солнечный свет и жару, поэтому каждое утро задергивал шторы и сидел в потёмках и так почти каждый день. Иногда, когда у него было хорошее настроение, он открывал шторы в зале и выпивал виски средь бела дня, сидя на диване. Винсу досталось большое наследство, поэтому он занимался ничем и никем кроме себя любимого. Когда я ухаживала за ним, после перелома, я работала удаленно из комнаты на втором этаже. Ее окна выходили во двор, и днём, она была самой светлой и уютной из всех имеющихся в этом доме.
В комнате стояла комфортабельная двуспальная кровать с банкетной, обитой бежевым вельветом,