решил, что цену называть повременит. Рано или поздно цена сама найдёт своего покупателя, даже если товар не стоит того.
– Даю сто пятьдесят, – со всех сторон к Махмуду тянулись купюры.
Он же не сводил азартно сверкающих глаз с экрана ноутбука и, казалось, не интересовался окружающим.
Выдержав длинную паузу, проговорил с ленцой:
– Пока никто ничего не даёт. Я ещё не решил… Женщина принадлежит мне.
– Даю двести и пакет травы, – выдохнул один из жильцов и положил возле Махмуда обещанное. – Только уговор – на пять дней.
Немного подумав, Махмуд наконец закрыл ноутбук и сказал:
– Двести пятьдесят и ни пиастром меньше, на четыре дня, плюс еда и трава для шармуты.
Мужчины недовольно загалдели, они были возмущены. Тот, кто положил деньги и пакет с травой, быстро забрал своё назад.
– С чего это по двести пятьдесят? Тебе не стыдно, а, Махмуд? Это же грабёж! Где твоя совесть? Зарабатывать на собственных друзьях за какую-то потасканную европейку! Ты же не девственницу продаёшь.
Друзья сердито смотрели на Махмуда, укоризненно качая головами.
– Не хотите, как хотите… дело ваше, – спокойно ответил Махмуд и снова открыл ноутбук.
Мужчины отошли в дальний угол комнаты и зашептались между собой. Долго совещались, спорили, даже консультировались с кем-то по телефону, что-то подсчитывали сначала на пальцах, затем на калькуляторе. Закончилось тем, что все переругались, чуть до драки не дошло. Сломали единственный стул, которым один запустил в другого. В итоге благоразумие взяло верх. Пришли к единому, устроившему всех решению: сто долларов на всю компанию за четыре ночи с иностранной шармутой, плюс еда и трава для неё.
Подошли к Махмуду для переговоров, но он опередил их:
– Моё последнее слово: двести долларов на всех, и женщина ваша.
– Сто, Махмуд. Сто… Плюс жратва и трава, – твёрдо возразил один из жильцов. Остальные недовольно галдели, косили недобрым глазом, до глубины души возмущённые скупостью Махмуда.
Он утомился от их громкой речи и чрезмерного напора, у него раскалывалась голова. К тому же для прохождения очередного, шестнадцатого уровня требовалась гробовая тишина, а в комнате было очень шумно и суетно.
– Сто восемьдесят и ни центом меньше, – заявил он, – и женщина ваша.
Ударили по рукам.
– Вам всем крупно повезло… Просто я сегодня в хорошем настроении. Да, кстати, деньги вперёд. Вы мне деньги – я вам адрес, где вас ждёт куколка…
Друзья скинулись, и вскоре на тумбочку Махмуда легли купюры, которые в мгновение ока исчезли в ящике тумбочки.
– Только вот что… Забыл сказать, – гадко ухмыльнулся он, вспомнив про Али, и добавил, продолжая гонять виртуальные цепочки шариков, – сегодня до вечера женщина занята… Нет, стойте… До завтра дотерпите. Пойдёте туда утром. Точный адрес скажу позже.
Махмуд знал по опыту, что его подельник таксист Али Ходда, так же, как и он, имел обыкновение перепродавать женщин, и не сомневался, что и в этот раз не изменит