почти невыносимыми для меня». Очень занятый делами в посольстве, Додд отклонял большую часть приглашений, но на нескольких приемах, которые он посетил, отметил отсутствие обычных приветствий «Хайль Гитлер» и нацистских значков. Готовясь прочитать в своей альма-матер, Лейпцигском университете, лекцию о Джордже Вашингтоне (причем по настоянию университета – на английском языке), Додд убедительно попросил, чтобы не было «никаких нацистских демонстраций» – чьего-либо «портрета в гитлеровской форме», нацистских приветствий или флагов, украшающих кафедру. Пораженный тем, с каким пониманием была воспринята его речь, Додд записал: «Из всех стран неанглийского языка, в которых я побывал, в Германии больше всего людей, говорящих и понимающих по-английски».
После выступления состоялся обед в его честь, на котором люди «также говорили свободно как со мной, так и друг с другом». Профессура Лейпцигского университета, обнаружил Додд, «в еще меньшей мере удовлетворена своим положением, чем их берлинские коллеги». Сделав все от него зависящее, чтобы вскоре после прибытия в Германию в 1933 году посетить город, где он учился, Додд снова побывал в Лейпциге – на этот раз незадолго перед отъездом, в самом конце своей службы в новой Германии. «Я был рад вновь увидеть старый университет, где впервые критически изучал историю, – вспоминал он. – Старая часть города осталась примерно такой, какой она была в мое время».
Перед Рождеством Додд с супругой посетили французского посла Франсуа-Понсэ и его жену. Во время беседы мадам Франсуа-Понсэ заметила, что «сторонники Гогенцоллернов и вообще консерваторы более неспокойны и ожесточены, чем когда-либо раньше», а ее муж, посол, сказал Додду: «Вы уезжаете в хорошее время. По-моему, следующей весной будет война. Одна из главных причин заключается в тяжелом внутреннем положении Италии, в результате чего Муссолини ради своего спасения прибегнет к войне. Он добивается господства над Средиземноморьем и над всеми французскими и испанскими владениями в Северной Африке». По утверждению Франсуа-Понсэ, «чтобы добиться этого, он призовет на помощь Германию и уступит ей Австрию и Чехословакию». Однако «все дунайские страны крайне встревожены и, как никогда раньше, тяготеют к Франции». «Если Италия и Германия развяжут войну за эти области, мы будем вынуждены напасть на них, – объяснял посол, – и Англия нас поддержит».
На горизонте все явственнее вырисовывалась перспектива войны, когда посол Соединенных Штатов Додд и его жена поднимались в Гамбурге, 29 декабря на борт американского парохода «Манхаттан». Оказалось, как Додд и ожидал, что «больше половины пассажиров второго класса – германские подданные, преимущественно евреи, рассчитывающие обосноваться в Соединенных Штатах». «Но за нашим столом в столовой, – уточнил Додд, – сидело несколько нацистов и нацистских приверженцев». На этом корабле, переполненном лишенными гражданских прав евреями и немногими сторонниками Гитлера, Додд отплывал назад в Соединенные