и повезли на юг для очередных геологических поисков. Самолет был старый, советский Ан-2, такой, который часто используется в парашютных клубах России. Самолет посадили в маленьком поселке, геологические изыскания надеялись провести быстро и улететь вечером обратно, однако Пётр уже продумал план и убедил сопровождающих его трёх солдат и пилота остаться еще на один день. Заночевали в деревне в доме местного главы. Солдаты же по очереди сторожили самолет, оставленный в поле в сотне метров от хижин.
Пётр не спал всю ночь, он ждал, пока последний из солдат станет на третью утреннюю вахту у самолета, и стал считать время. Примерно за полчаса до рассвета он встал, для пущей конспирации хлопнул дверью туалета, боясь, что в хижине тоже может кто-то не спать. После этого направился к самолету. Как он и ожидал, часовой благополучно храпел, обнимая автомат, у входа в средней части фюзеляжа. Петру было жалко солдата, но нечего было поделать, пришлось оглушить его камнем и вырвать автомат. Солдат упал без чувств и обмяк, Петр пощупал его пульс, удостоверившись, что он жив, выбросил бедолагу на землю саванны, после чего вынул упорный каблук из-под шасси, зашел внутрь, закрыл люк двери и сел на место пилота.
Пётр никогда не управлял самолетом, а тем более не умел его заводить. В ступоре он сидел несколько секунд, после чего с ужасом обнаружил отсутствие ключа зажигания. Надеясь, что его быть и не должно, он попробовал подёргать различные рычажки и, наконец, нашел нужный – стартер. Кровь резко хлынула в руки, стало даже жарко от испытанного облегчения. Двигатель заревел и через пять секунд нормально заработал; не дожидаясь прогрева, новый пилот дёрнул рычаг тяги на себя, чем вызвал ускорение самолета. Звук работающего двигателя уже разбудил пилота и солдат, они выбежали из хижины и увидели удаляющийся Ан-2.
Ускорялся он предательски медленно из-за своего старого, непрогретого двигателя. Послышалась автоматная очередь, несколько пуль прошили обшивку воздушного судна, одна даже пролетела мимо Петиной головы и пробила отверстие в ветровом стекле. Впереди вдруг открылся овраг, тут Петя потянул штурвал на себя, но скорости еще не хватало, впереди показался обрыв.
Долетели звуки второй автоматной очереди, на этот раз одна из пуль угодила в приборную доску, предварительно пробив обшивку и раздробив левую голень Петра. Он не сразу почувствовал боль, его больше беспокоило другое попадание: с грохотом и резким рывком пробило левое шасси. Спас от крушения склон оврага, самолет выкатился на него, шасси оторвались от поверхности, нос клюнул вниз, затем набрал скорость и повернулся вверх, куда его и пытался направить Пётр. Маленький зеленый самолетик вынырнул из оврага к его противоположному склону. Вдали ещё слышались одинокие выстрелы, но пули уже не могли достичь быстро удаляющейся цели. И тут пришла боль.
Боль в ноге растеклась, казалось, по всему телу, отягощало ещё и то, что кровь ручьём текла по штанине на пол и в ботинок. Сознание мутилось. Удостоверившись, что самолет идёт ровно