что ты вспомнил о том, что у тебя есть жена. Аллилуйя! – последнее слово Лена издевательски пропела, усевшись на крохотный диванчик на типовой кухне однокомнатной квартирки. – На фига ты притащил эту гадость домой? – она показала наманикюренным пальцем на гитару у кухонного стола.
– Не начинай, – отвернулся он к окну, в котором не было ничего, помимо непроглядной темноты.
– Будешь ночами обнимать вместе жены? – услышал он продолжение. – А что? Отличная замена!
– Лен, прекрати.
– Ты прекрати! Сколько можно? Сколько можно, я тебя спрашиваю?! Сколько это будет продолжаться?! – Лена подскочила, одним шагом подошла к столу, громыхнула чашкой, передвинула неубранную сковороду, снова звякнула чашкой, зачем-то открыла и закрыла с грохотом стол.
– Обстановка, ты ведь знаешь… – виновато опустил он голову.
– Паш, а когда не будет этой грёбанной обстановки? На следующее лето, через два года, три? Скажи, когда?! Мне надоело проводить каждый сезон в одиночестве, трясясь от страха, что с тобой что-нибудь случится!
– Ничего со мной не случится, – дежурно отмахнулся Павел.
– Григорьев тоже так говорил!
– Это несчастный случай, с любым может случиться. Иногда и кирпичи на голову падают.
– Да, только никто специально не ходит там, где падают кирпичи, а ты туда лезешь, – устало выдала Лена.
– Последний сезон… Правда, последний, Лен, – виновато проговорил он, посмотрев на понуро склонённую, светловолосую голову.
Красивая она всё же, его Ленка. Они познакомились, когда обоим едва исполнилось восемнадцать. Поженились через несколько лет. Планы строили, грандиозные, почти как у Александра Македонского. А теперь собачились при каждой встрече, всегда на одну и ту же тему, с одним и тем же результатом.
– Тебе же нравилась моя профессия, – начал Пашка. – Ты гордилась мной, подружкам рассказывала, какой я герой, грамоты по стенам развешивала, – он кивнул на пустые гвозди, которые остались на месте некогда с гордостью выставленных грамот и дипломов.
– Дура была, вот и гордилась. Как же, пожарный-десантник! В самый огонь прыгает, леса спасает, людей. Ещё папаша мой подпевал, мол, пенсия раньше, не успеете глазом моргнуть, а уже вот он – заслуженный отдых! Красота! На пенсии жизнь только начинается… Паш, мне твоей пенсии ждать, чтобы жить начать?
– А сейчас ты не живёшь?
– Сейчас я существую между сезонами, а я жить хочу. Хочу мужа каждый вечер видеть, детей хочу! Понимаешь, попросту хочу детей, и чтобы не трястись, что их отца придётся хоронить. Не в этом сезоне, так в следующем, ведь он у нас герой.
– Последний сезон, обещаю, – проговорил Павел, не веря самому себе.
Не сможет он уйти, попросту не сможет, даже если поклянётся на крови. Не в пенсии дело, не в адреналине, который уже перестал вырабатываться в натренированном теле при прыжке в неизвестность в полном обмундировании. А в работе, которую Павел