показаться нужным, и тащили в свой шатёр. Надоевшие вещи стали прятать в ближайших кустах – в шатре всё уже не помещалось. Ну а ночью они вовсю, каждый по-своему, веселились на воле. Лилит сжигала всё-таки изредка молниями самцов, а Адам избавлял природу от самок, защищая девственность своих привычек и игр. (Чем бы дитя ни тешилось…)
Господь на личном облаке притормозил над поляной, где бегали Адам и Лилит и нахмурился. Нет, он всё сразу понял. (Он же всевидящий, всеслышащий.) Но вот как-то ему захотелось от своих созданий услышать их объяснения. Он ещё раз вгляделся в живот Лилит – ну какие там ещё сомнения могут быть в её положении? Потом перевел взгляд на Адама – невинный взгляд взрослого мужика, да ещё младенца по уму и воспитанию ему очень не понравился.
– Кто? – спросил он у своих сопровождающих.
– Вестимо, кто, – запел хор херувимов, – иммигранты из Сириуса. Великие укры. Аминь!
– А я на них понадеялся – не поверил коллеге из того мира. Его же не поймешь: то на нормальном языке разговаривает, то переходит на пророчества… Так не хотелось Адама ребра лишать – он мне почти родной. По образу и подобию своему его лепил.
Адам с Лилит даже не подозревали, отчего такие тучи над ними сгущаются – облако тогда вдруг почернело, набухло от Господних слёз и рвануло непривычным для райских кущ ливнем. Несколько раз громыхнуло (это он так высморкался), затем полыхнули молнии.
– Адам, ты где? – грянул голос с небес.
Адам, застигнутый врасплох эти вопросом с небес, спрятался в ближайших кущах. А Лилит с удивлением и лёгким испугом стала озираться по сторонам. Затем недоуменно скривила губы: «Показалось, что ли? – она замерла под струями ливня. – Не видно, значит, спрятался. А если спрятался, то играет с нами в прятки… Ну, в прятки так в прятки! Ну и льет…»
Но Господь повторил свой вопрос. Сомнений не осталось – за ними кто-то подглядывает. Лилит попыталась разглядеть за плотной завесой дождя владельца громового голоса, но… Адам выскочил на поляну. Он впервые попал под дождь, да тем более, под такой ливень. Он помнил, что был изготовлен из глины, и боялся превратиться в исходное сырье. Оглядев свое творение, Господь пощекотал мурашками по его коже, вздохнул и велел трубить общий сбор. Не только Адам оглох от рева небесных труб. Перепуганная Лилит утащила его в ближайшую пещеру, в которой от алмазных стен отражались блики с поверхности небольшого подземного озера.
Над облаками было сухо. Небесная рать, бесчисленная, видимая и невидимая, мгновенно выстроилась перед облачной резиденцией. Господь сразу определил непорядок – одного ангела в строю не хватало. В перекличке тогда не нуждались – всё основано было на доверии. Дисциплина рушилась – возвращались времена хаоса, когда Господь (тогда ещё Дух бесплотный) носился во тьме над бездной, определяя границы своего поселения.
Ангел с умилением смотрел на очередного своего отпрыска, брыкавшегося на руках у любимой подруги. Правда, время от времени он поглядывал на другую, которая