солнце и стояло в зените, а стало быть, наступил самый жаркий период дня и лошади нуждались хотя бы в короткой передышке, люди не торопились давать свободу животным, по крайней мере, до тех пор, пока не достигнут воды.
Равнина закончилась, и дорога пошла в гору. Теперь со всех сторон всадников обступали горные хребты, а вскоре отряд оказался в широкой, поросшей все той же овсяницей низине, запертой лабиринтом высоких скал, подступавших все ближе и ближе. Кустарник очень скоро сменился карликовыми бальзамовыми тополями, которые, очевидно, не могли здесь развиться в настоящие деревья, а также дикими грушами, называемыми американцами spiked-hawthorn.
Редкие деревья теперь объединились в перелески, и самих пород деревьев стало больше: замелькали белый ясень, каштаны, крупноплодные дубы, липы и другие деревья, по стволам которых до самых вершин взбирались пурпурные кирказоны[32].
Когда позже дорога у одной из скал резко свернула на север, взорам всадников открылись заросшие густым лесом горы. Вот там-то уж наверняка должна была быть вода. Две обезображенные трещинами вершины круто вздымались впереди друг напротив друга. Меж ними едва втискивалась узкая долина, по которой струился ручеек. Свернуть туда или продолжать двигаться в прежнем направлении?
Разящая Рука зорко осмотрел опушку леса. Вскоре он удовлетворенно кивнул сам себе и проговорил:
– Наш путь ведет налево, в долину.
– Почему? – задал вопрос Длинный Дэви.
– Разве вы не видите, что вон там, в липе, застряла ветвь ели?
– Да, сэр. Действительно поразительно, что хвойная листва растет на лиственном дереве.
– Должно быть, это знак для Вокаде. Сиу поместили его так, что он указывает на долину. Они держат это направление, и, думаю, мы еще не раз встретим подобные знаки. Вперед!
Виннету молча поехал вперед, бросив лишь беглый взгляд на липу. Таким он был по натуре: больше дела, меньше слов.
Проехав совсем немного, они оказались на месте, великолепно подходившем для лагеря. Здесь и сделали остановку. Вода, тень, прекрасный корм для лошадей – лучшего нельзя было и желать!
Всадники спешились и отправили животных пастись. У шошонов до сих пор оставалось вяленое мясо, а белые еще не использовали весь провиант, взятый в жилище Охотника на Медведей. Люди расположились в траве: одни блаженно растянулись на мягком мху, чтобы хоть немного вздремнуть, другие сбились в тесный круг – поговорить о былом.
Негр Боб чувствовал себя хуже всех. Натерев во время езды до ран упомянутые места, теперь он корчился от боли.
– Массер Боб быть болен, очень болен, – все повторял он. – Массер Боб не иметь больше кожу на его ногах. Вся его кожа слезла и ушла, и теперь, даже когда брюки касаются ног, Массер Бобу очень больно. Кто виноват? Сиу. Когда Массер Боб встретится с ними, всех убьет, они не могут больше жить! Массер Боб не может