На самом деле вовсе не пропал, а странствовать пустился по стране и безбилетником узнал Россию. Челночничал с вокзала на вокзал, то прятался, то примыкал к шпане, и родину увидел как стихию. И реки широки, леса – темны; за цепью гор – долины и поля, равнины и холмы, и всюду – люди… Как в мощном вихре, переплетены их судьбы, жизни и сама земля. Работают…, а думают о чуде. Тоска томила: где же Лебедянь? И как её найти, в каком краю? Был в Кашине, Коврове, в Гусь-Хрустальном. Был в Истре и Ельце. И где та грань, пройдя которую, ты – не в бою, а в мире справедливом, идеальном? Ванюшу встретил в Троицке дедок, сказал: «Тебя, сынок, ждет чудо, да! — И жжет глазами, передав поверье. — Тебе минул шестнадцатый годок, а через год твой возраст навсегда застрянет на семнадцати, поверь мне. А как, – продолжил, – сыщешь Лебедянь, — тебя там ждут, – так юность потечёт, как прежде. Многотрудный путь, далёкий: душе и телу – нахлебаться всклянь; верстам и километрам минет счёт, пока увидишь край тот синеокий». И дал Ванюшке жостовский поднос да яблоко к нему – такое б съесть! — антоновское: «Так оно и будет показывать на каждый твой распрос, и где те спать, и где пока осесть, и далее идти тебя принудит… В той Лебедяни счастлив весь народ: там солнце греет в солнечные дни, зимою много снега и веселья; на утро приготовлен бутерброд, живут добротно, будто все – сродни, никто не унывает от безделья. Там каждый – самый; сам себе творец; там выбирают умного во власть; златые горы там, и небо – сине; и каждый заработал на дворец, и не толкнёт того, кому упасть. Эх-ты, сынок, вот там и есть Россия!» Проговорив, исчез дедок-вещун, а яблочко толкает под откос, — с горы, навстречу людям на дороге. Иван плутает, как медведь-шатун, и вскоре принесли в Болванский нос затёртые Иванушкины ноги.
4. Болванский Нос, Дивногорск и окрестности
Прижился в городе. Облуплены дома.
Болванский Нос стоит во всём наперекос.
Кривые улочки, навалено дерьма…
Архитектуру заменила кутерьма.
Тут он и рос.
Народ – невзрачный, неказистый; оглуплён,
завистлив, пыжиться горазд и вороват,
как чуть задержится хоть с чем-нибудь вагон,
наутро – пуст;
фабричный двор – опустошён;
всё – нарасхват.
Да это что, втихую растащили мост,
приноровили по хозяйству по частям.
Теперь за речку объезжают по сту вёрст,
иначе