ухмыльнулся.
– Чем ты так доволен? – спросил Протей.
– В иллергетах больше от басков, чем от пунов. Это два разных народа, и кто умудрился свалить их в один котел – не знаю. Пока Анион не начал рассказывать страшилки про тофеты10 и жертвоприношения Молоху и Баал-Хаммону11, спешу сообщить, что мои корни тянутся к пунам, и я знаю больше вашего.
– Хочешь сказать, они не убивали первенцев? – спросил Прокл.
– Если каждая мать будет приносить такой кровавый дар, то государство выродится.
– Что в итоге с вами и произошло, – с насмешкой произнёс Протей.
– Карфаген пал под римскими гладиями, – отмахнулся Кемаль. – Дети и без того мрут, как мухи, а если ещё и живых отдавать кровожадному божеству, то никого не останется. Вы даже не хотите подумать головой.
– Но как же истории про стелы над прахом, статуи быков и огонь преисподней? – спросил Прокл. – Если не ошибаюсь, даже Плутарх описывал обряд жертвы Молоху.
– Ваш Плутарх вряд ли был очевидцем. Обычно в римских летописях о таких страшных жертвоприношениях рассказывается буднично. Якобы мы, пуны, пускали детей через огонь потехи ради. Вы лишь слышали истории, а я там жил.
– Всего пять лет, – напомнил Стиракс.
– Я первенец. Моя мать Сапанибал имела только одного ребенка. Как видите, в дар огню меня не отдали. Да, в наших святилищах тысячи костей, урны переполнены черепами, но это останки мертворождённых, младенцев, умерших своей смертью, или же птиц. Невозможно построить могущественный полис и воевать с Римом наравне, если убивать каждого второго ребенка, – Кемаль посмотрел на Протея. – Лучший способ разозлить легионы перед боем – это вызвать ненависть к врагу. Так в кругах сената и создали легенды о кровожадных нелюдях из Карфагена. Финикийская цивилизация некогда была одной из самых просвещенных и переросла человеческие жертвоприношения. Им было не до таких пустяков.
– Тебя послушать, так вы были святоши, – промычал Гунн.
– Во время народных бедствий и большой угрозы государству людей и правда приносили в жертву Танит или Баал-Хамону. Бывало, доходило и до царских детей. Но это выходцы из Тира принесли с собой страшные обряды, а пунийцы подхватили…
– Какая мать согласится убить своё дитя? И что это за бог такой, который требует крови младенцев? – недоумевал Стиракс.
– Вероятно, бог, которого придумали мужчины, – пробасил Анион. – Нам же не рожать, посему и убивать не жалко. Так что благодари своих богов, что родился не в Карфагене, Гунн. Твою задницу подожгли бы первой.
Все гоплиты, кроме Кемаля, засмеялись. Вместо этого он добавил:
– А насчёт Кирисхани ты прав, Анион. У них немного странные обычаи, но они берут начало не в Карфагене. Друиды считают своё племя избранным и собственноручно управляют его численностью. Многие пытались сбежать из Кирисхани из-за дурных законов. Одно время друиды даже тренировали наёмных убийц, чтобы