каблуками
опоры почти что нет.
Другое дело – петля,
заряженное ружьё,
направленный прямо в рот
промасленный пистолет…
ВОЗДУХ
Есть зной пустынь, где вовсе нет воды,
А здесь мороз и нынче столько снега,
Что выше человеческого роста
Отвалы по обочинам дорог.
Но мы не ценим сей великой влаги
И суетно сминаем каблуками,
И шинами спрессовываем в лёд.
Что нам глоток воды без рюмки водки
Или прохлада без овечьей шубы?
Но вот недавно, жутко задыхаясь,
Внезапною болезнью поражён,
Я понял, что всего дороже воздух,
Что для меня всего дороже воздух,
Как рыбам серебристая вода.
Теперь всех рыб, что выловлены мной,
Что бились на кукане, задыхаясь,
Мне жалко; не смогу я рыб ловить.
Но грех свершён и близится расплата,
Меч в божией руке неотвратим!
Не в снеговой долине я засну,
А задохнусь средь выжженной пустыни
С безумною мольбою о колодце.
Надеюсь, Данте, выдуман твой Ад,
Иначе и глядеть мне б было страшно
На этот лиловеющий туман,
Текущий между небом и землёй.
ХИЩНИКИ В ЗВЕРИНЦЕ
Самые злобные взгляды в вольерах зверинца у кошек,
Тигра, пантеры, гепарда,─ серпики жёлтых зрачков
Нас на куски разрывают незрящим презреньем,
Словно мы ─ дохлые зебры в окне африканской саванны.
Лев повнимательней к нам, иногда замечает,
Слёзы из бронзовых глаз распуская по морде,
Как Бонапарт на острове ссылки пустынном.
В волчьих же взглядах блеск злобы туманится страхом ─
Нюх у них тонкий, а мы так противно воняем.
В карих медвежьих глазищах проказлива злоба,
Лапы меж прутьев суют, чтоб достать ротозея, ─
Им любопытно до кости куснуть человека,
Чтоб в этой твари двуногой взвизжал поросёнок.
Самый же гордый из пойманных хищников ─ беркут:
Крылья подрезаны, тусклые перья редеют,
Но повернёт к земноходным свой цезарский профиль─
Взгляды бросает, как в пропасть поверженный демон!
ВЕТКА ЗАЦЕПКИ
Если взгляду не за что зацепится в душе,
он цепляется
за плечи увядающих лип
и курсор звезды над продрогшим бульваром,
чтобы на земле или в небе
найти ветку зацепки
для обоснования
своего существования.
Так и живём на чужом,
когда промотали своё.
ДОЧЕРИ
Когда мы с мамой
привезли тебя из роддома,
так боязно было
первые разы пеленать
твоё хрупкое светоносное тельце;
но от каждого прикосновения
к твоей мерцающей коже
в душе росла нежность,
будто