случае, через дверь. Маму окружало яркое пурпурное свечение с искорками, что разлетались во все стороны: судя по всему, она была в радостном возбуждении и предвкушении.
Потом я вспомнила: прослушивание. Только мы вышли из дверей и стали усаживаться в машину, как появились Фрэнсис, дядя Вик и мистер Фоггерти – все вместе, что было весьма непривычно. Мистер Фоггерти был в своём обычном неряшливом облике, однако я заметила, что его ботинки выглядели начищенными, а к одежде добавился галстук в жёлтый горошек. М-м-м, может, и ему предстоит что-то важное?
Фрэнсис сегодня выглядела поживее, она надела своё лучшее тёмно-зелёное платье из бархата. В нём она была похожа на ёлочный шар. Я немного переживала за неё из-за вчерашнего. Дядя Вик был в костюме. Боюсь, его косоглазие мешало ему заметить, что на костюме красовалась целая россыпь пятен. По-видимому, на лацкане пиджака был яичный желток, на воротнике рубашки – шоколад, а на коленках – засохший заварной крем.
Я была так поглощена разглядыванием пятен на дяде Вике, что даже не заметила, что Фрэнсис обращается ко мне.
– Спасибо тебе, Рози, что помогла вчера. Ты просто клад.
Я собиралась открыть рот и спросить, куда она так внезапно исчезла прошлым вечером, когда припомнила, что так и не увидела Филлис. Глядя, как они поспешно идут вдоль по улице, я снова подивилась тому, что вокруг них нет никакого цвета. Я взглянула на мамины белые искры, вылетавшие из пурпурного ореола, окружающего её, как вокруг Лоис мягко пульсирует оранжевое с жёлтым. Я вспомнила, как синий блеск Эди становится ярко-белым, когда он справляется с задачкой по математике или его хвалит учитель. (Свой цвет я видеть не могу.) Отсутствие цвета у наших постояльцев меня никогда особенно не смущало, но в свете странных событий прошедшего дня я осознала, что по сути дела они очень сильно отличаются от нас.
– Давай, Розмари, залезай в машину. Мы уже опаздываем, – окликнула меня мама.
– Мам, где Филлис? – спросила я, по-прежнему озадаченная тем, что этим утром та не появилась.
Молчание.
– Мам, где Филлис?
– Да, солнышко, я услышала тебя, просто я за рулём и не хочу отвлекаться.
Предательское дуновение коричневого дыма, отделившееся от маминых губ, подсказало мне, что это была ложь. Для мамы никогда не было важно не отвлекаться за рулём. Она очень даже любила поболтать без умолку, глядя на нас в зеркало заднего вида, а потом резко тормозила или виляла, уводя машину от других машин, животных или бордюров.
– Она отправилась в небольшой отпуск, – снова коричневый дым.
– Одна, мам? Я ни разу не видела, чтобы она куда-то уходила.
– М-м-м, ну, иногда человеку очень надо побыть одному… Не волнуйся, она вернётся. Они найдут её – эм-м, ну то есть они встретят её на вокзале, когда она вернётся. А теперь кто хочет пожелать мне удачи на сегодняшнем прослушивании?
– Я, я, я! – радостно закричала Лоис.
Благослови её Господь, вряд ли она вообще знает, что такое прослушивание.
– Можно я пойду с тобой на твоё просушивание,