за все, что я делал в первый раз. За веревки, стирку, первую находку. Я даже в голос фыркнул, когда прочитал, что за победу над дикой собакой дается достижение «спаситель горожан». При чем тут горожане, если дикая собака вообще не появлялась в городе.
Торговец обернулся и увидел у меня в руках тетрадь:
– Дневник? Заметки нужно вести, иначе потеряешься в делах.
Он и сам не понял, какую важную тему подсказал мне.
– А как здесь обстоят дела с деньгами?
– Здесь? – переспросил Ижерон Кантийский. – А ты не отсюда разве?
– Мой друг, – вставил Аврон свои пять копеек, – потерял память. Вероятно, упал с дерева, пока жил в лесу с Отшельником, – добавил он сразу же, чтобы связать мою ложь с его.
– Сочувствую. Хотя нет. Поздравляю! Значит, твоя голова избавилась от проблем, которые не хотели уходить иным образом. И ты хочешь снова забить ее очередной порцией информации?
– Да, хочу, – подтвердил я, не заметив иронии. – Но это важно для меня. Если мы строимся и взаимодействуем с другими деревнями, вероятно, деньги пригодятся.
– Сомневаюсь, что они у вас будут, ребятки, – покачал головой Ижерон. – Деньги сейчас есть только в крупных деревнях. А в мелких – бартер. И ничего больше. Я привезу дрова. Обменяю их на шкуры, скорее всего. Наверняка успели забить корову или поросенка. Двинусь дальше, проведу обмен еще разок, а там уже и до денег доберусь, бить может. Поближе к Пакшену. В Мордин меня не пускают.
– Но все же! – продолжал настаивать я. – Я вообще не помню, как выглядят деньги.
– Может, ты их и не держал никогда?
– У него есть оценка параметров! Он точно знал, какие тут деньги, – опять вступился за меня Аврон. Знал бы он… Хотя я и сам не знаю…
– А, из высших, значит, прошу прощения. В нашей денежной системе нет ничего сложного, пока не добираешься до денег в обращении. До обращения или при правильном отношении к деньгам, они выглядят вот так, – сунув руку во внутренний карман плаща, Ижерон вытащил оттуда несколько медных кругляшков, местами даже позеленевших. На каждой монете красовался профиль. Номинала не было. – Поговаривают, что когда-то давно такая монета могла стоить по-разному, а числа на ней указывали ее стоимость. Но по мне – странно, что одна и та же монета равной массы стоит по-разному. Дикари прошлого так часто делали.
– Деньги только медные? – спросил я.
– Серебряные и золотые. Каждая соотносится как один к десяти, то есть, за одну серебряную монету дадут десять медных. А за одну золотую – десять серебряных. Или сто медных. Все просто. Курс фиксированный.
– Голова пухнет, хотя понимаю, что все просто.
– Это еще просто, – фыркнул торговец. – А если нужна сдача? Дают серебряный, а цена – два медяка?
– Сдать восемь медяков?
– Верно, но что делать, если их нет? – продолжал Ижерон. И тогда я почувствовал подвох в его словах.
– Монета рубится?
– Точно! Смотрите, точно десять секторов.
– А…
– Медяки тоже так делятся. У всех торговцев есть щипчики. С