из дырявого носка Глеба.
Возможно, правильнее было принести анализатор сюда и провести анализ вдали от посторонних глаз, но Василий жаждал публики. Ему хотелось, чтобы как можно больше людей стали свидетелями его триумфа – поимки первого феникса за почти три года. Он сильнее сжал кулаки, чтобы скрыть дрожь, и оскалился.
Охотник распахнул двери аудитории и зашел внутрь, чувствуя себя дрессировщиком тигров, вышедшим на арену под оглушительные аплодисменты. Хотя на самом деле вокруг царила гробовая тишина. Все затаили дыхание, глядя, как Василий резким движением проколол палец пойманного и отправил каплю крови в анализатор. Несколько бесконечно долгих мгновений мир сжимался до размеров лампочки, чтобы потом взорваться зеленым цветом.
– Нет, – выдавил Вася, чувствуя, будто его ударили под дых, – несите запасной.
Пока кто-то из толстых лысеньких чиновников, которые все были на одно лицо, бегал за другим синим чемоданчиком, Василий повторил анализ дважды. Получив новый прибор, он еще три раза смотрел на ненавистную зеленую лампочку, полный желания разбить анализатор ко всем чертям. В идеале – об эту лохматую голову. В каждом взгляде вокруг ему виделась издевательская насмешка.
– Отпустите, – спокойно сказал он, садясь за стол. – Следующий.
Глеб растерянно пожал плечами и отошел на несколько шагов назад, кивнув остальным охранникам в сторону двери. Те разочарованно зашагали в закрепленные за ними аудитории.
– Наконец-то! – воскликнул лохматый, разминая запястья. – Один-ноль в пользу Юрца! А ты, – он швырнул в Глеба выплюнутый носок, – просто омерзителен. Серьезно, твои носки – это как если взять рыбные кишки, добавить к ним…
– Следующий, – вновь повторил Василий бесцветным тоном.
– …куриное дерьмо, залить…
– Глеб, – негромко позвал он охранника.
Тот, подняв ружье, мгновенно оказался рядом.
– Ладно, ладно, – парень спрыгнул со стола и, выставив руки перед собой, отошел на несколько шагов. – Я подожду открытку с официальными извинениями.
– Следующий, – вновь потребовал Василий.
Свет с трудом пробивался через закрытые жалюзи, мелькая неясными пятнами лишь там, где те были погнуты. То есть почти везде.
В широкой комнате располагались пятнадцать потрепанных письменных столов, стоявших в произвольном порядке. Одни находились рядом, другие перпендикулярно, некоторые – вовсе на отдалении или, покрытые солнечными пятнами, располагались под окнами. Воздух был полон пыли и затхлости.
Обычно люди, сидящие за этими столами, проводили день, лениво попивая горячее какао из разноцветных кружек и почитывая легкую литературку. Гул от компьютерных системников разбавлялся хлюпаньем, шелестом бумаги и храпом Глеба.
Мужчина лежал на трех стульях, поставленных в ряд. Импровизированная кровать все равно была коротка, так что ноги он положил на пыльный подоконник, пестрящий коричневыми и черными следами от чашек. Несколько лучей света попадали ему на лицо, из-за чего он