колесо указывает нам путь. Веди же нас, воитель, к славе.
– Веди же нас, воитель, к славе, – подхватил Делюм, до этого не раскрывавший рта.
Карса ехал впереди. Их путь к славе пролегал мимо родного селения. Старейшины племени были против этого похода, а потому никто из соплеменников не вышел проводить троих воинов. Карса не сомневался: сородичи все равно слышат сейчас отчетливый цокот копыт. Когда-нибудь они еще пожалеют, что послушались старейшин и пропустили сей незабываемый миг. Юноша бы дорого дал, если бы сейчас их отъезд видела не только Далисса. Увы, даже Палик не появился.
«И все равно я чувствую, что за нами наблюдают. Возможно, это Семеро богов. Или один только Уригал, едущий на звездном колесе по небу и внимательно глядящий вниз. Слушай меня, Уригал! Я, Карса Орлонг, убью во славу тебя тысячу детей! Тысячу их душ я брошу к твоим стопам!»
Где-то заскулил пес, ворочаясь в беспокойном сне.
Карса и не подозревал, чье присутствие он ощутил на самом деле. На северном склоне долины, у самой кромки леса, двадцать три пары глаз молча следили за движущимися всадниками. Призрачные фигуры, застывшие среди широколиственных деревьев, сливались с ночной темнотой. Всадники уже скрылись за изгибом тропы, ведущей на восток, а эти странные провожающие по-прежнему глядели им вслед.
Существа эти родились уридами и были принесены соплеменниками в жертву. Те, кто провожал сейчас Карсу, Байрота и Делюма, приходились им родными братьями и сестрами. Когда каждому из детей шел четвертый месяц, матери пожертвовали их Ликам-на-Скале. Под вечер младенцев приносили на поляну и оставляли перед скалой. К утру следующего дня они исчезали. Уходили к новой матери.
Да, они становились детьми Сибаллы и оставались таковыми до сих пор. Сибалла Безродная – единственная, у кого не было собственного клана. И тогда богиня создала свое, тайное племя, собрав туда ребятишек из остальных шести. От приемной матери они узнали о живущих неподалеку сородичах, с которыми их связывали кровные узы. Однако у детей Сибаллы было особое предназначение.
Богиня называла свое тайное племя Обретенными, и сами они тоже именовали так друг друга. Соплеменникам и в голову не приходило, что принесенные в жертву дети не погибли, а находятся рядом с ними. Впрочем, кое-кто, возможно, об этом и догадывался. Например, Синиг, отец Карсы, относившийся к поминальным столбам с безразличием, если не сказать с пренебрежением. Пока дело не шло дальше догадок и предположений и пока смертные держали это при себе, они не представляли для Семерых богов особой опасности. В иных случаях – как это было, например, с матерью Карсы – приходилось вмешиваться и действовать весьма решительно.
Разумом двадцать три Обретенных понимали, что провожают в поход своих родных братьев, однако сердцем они этого не чувствовали. Впрочем, последнее обстоятельство совершенно их не тревожило.
– Из троих вернется только один, – сказал старший брат Байрота.
– И мы это увидим, – пожав плечами, отозвалась сестра-близнец Делюма.
– Должны увидеть.
У