и тревога.
– Есть такие люди… кажется, совершенно открытые, громкие, категоричные. Смотришь и думаешь, что всё про них понятно. А узнаёшь ближе и оказывается, что ничего там непонятно. Вообще. А понять хочется. Вот Робин такая. Я вас познакомлю… если она не сбежит через неделю жизни в Москве.
Мама обнимает его, прижимает как-то судорожно, будто боится отпустить. Но разжимает руки, гладит по плечу и просит:
– За нас с Андреем не волнуйся, ладно?
– Ага, это всегда так работает. Попросили не волноваться – ты взял и перестал.
– У нас всё будет хорошо.
– И я моментально успокоился, точно.
Он по-прежнему понятия не имеет, что рассказывать брату. Поэтому, садясь к нему в машину, отмалчивается.
Володя хмурый – больше, чем обычно. И тоже не спешит делиться. Неужели считает, что Марк не поймёт?
– Дичь какая-то, короче, – сообщает Володя где-то на четверти пути.
Им ехать долго, чуть ли не через всю Москву.
– Вроде как говорить им не о чем. Типа детей вырастили, а больше ничего общего и не осталось.
Удивительно, что версии совпали.
– Мама рассказала примерно то же самое.
– Дичь, говорю же! – Володя трясёт головой. – Ну, ты сам прикинь. Я дома уже лет десять не живу, да?
– Считая академию – двенадцать.
– Вот. Ты, формально, восемь. А по сути, с этими твоими языковыми лагерями, те же двенадцать. На первом курсе ты домой разве что спать заползал. И что, они столько лет ни о чём не говорили? Бред же.
– Жили по привычке? Как там отец вообще?
– Так.
Володино «так» очень веское, многогранное. В нём куда больше смыслов, чем кажется на первый взгляд. Это значит, примерно: более или менее удовлетворительно, но отнюдь не хорошо. Очевидно, он не зарос грязью и не голодает, но не лучится бодростью и радостью.
– Им бы встретиться и поговорить, – продолжает Володя.
Марк ухмыляется.
– Чего?
– Повод есть. Кажется.
Он уверен, что Володя будет недоволен. Но на деле брат просто удивлён.
– Ну, даёшь. Прямо приедет? Тема. На дачу поедем, все, шашлыки пожарим. Англичаночке твоей будет русский колорит, а эти двое пообщаются на природе.
– Гениально, – не может не признать Марк.
– Я в эту субботу в рейсе. На следующие выходные можно.
И, не сговариваясь, больше они родителей не обсуждают. Марк, как и планировал, затевает большую готовку – хотя на кухне у Володи это занятие не из приятных. Володя честно пытается помогать, но, увы, его безусловный предел – чистка картошки. Зато чистит он её великолепно, и даже не армейским кубическим методом. Напротив, усевшись над ведром, он срезает кожуру тончайшим слоем, по кругу – получается непрерывная спиралька. Марк точно знает, что это бесконечный процесс. В смысле, если случайно поставить перед Володей пятикилограммовый мешок, он почистит его весь, без единого вопроса. Восхитительное умение.
А ещё он эталонно моет посуду, включая самые омерзительные сковородки, к которым прижарилось всё, что можно. Опять же – молча, сосредоточенно