в университете нагрузка у тебя небольшая, от подработок в шарагах ты отказался.
– Мам, у меня ведь личная жизнь есть.
– Хоспади, да нету у тебя никого, не выдумывай!
Я хоть и не видел её в этот момент, но отчётливо вообразил, как она закатывает глаза и качает головой. Интересно, она вообще хоть когда-нибудь относилась ко мне, как к сыну, а не как к средству достижения целей? Этот вопрос не то чтобы тревожил или угнетал меня, но всё же хотелось бы знать, чтобы не питать иллюзий.
– Ну, с такой интервенцией и не будет никогда, – ответил я и, положив трубку, направился к подъезду.
Хотелось верить, что она на самом деле знает, что не права, просто вынуждена придерживаться такой модели поведения. По той же причине, почему я не мог отказать в просьбе ей, не могла и она. Такие вот законы действовали в стае. Младшие подчинялись старшим, слабые сильным. И хотя я всегда стремился быть вне всего этого, всё же невозможно было игнорировать то, что встроено в твою ДНК.
Я, собственно, потому и остался в Усть-Сибирске. Хотя в городе нашем, с какой стороны ни посмотри, условия для жизни были не самые благоприятные. Ни для человечьей, ни для волчьей. Из-за военного производства город был полностью закрыт и отрезан от внешнего мира. Ни на одной карте, ни в одном поисковике, вы не нашли бы его название. Из-за изоляции блага цивилизации в виде цифровых технологий и высокоскоростного интернета к нам доходили очень медленно. А когда нет источников информации, не с кем сравнить себя, то нет и развития. Общество живёт традиционными, подчас устаревшими, нормами.
Оборотням вдобавок приходилось мириться с охотничьим кланом, поселившимся на нашей территории. Ни мы, ни они не желали уступать город, оттого конфликт, приносивший потери обеим сторонам, продолжался уже долгие годы. Из-за него погиб мой отец, пострадала сестра и многие другие оборотни. Уверен, что и среди охотников тоже найдутся те, кто потерял своих близких из-за этой бессмысленной вражды. Когда я был совсем юн, меня переполняли наивные мечты и надежды изменить жизнь и устаревшие законы. Но чем старше я становился, тем чаще сталкивался с закоренелым мышлением своих сородичей и страхом чего-то нового. В конце концов, моя мечта так и осталась мечтой, живущей где-то в мыслях.
Вздохнув, я поднялся на лифте к себе. На всякий случай жмакнул по дверному звонку, чтобы предупредить Алису о своём возвращении. Иначе опять пришлось бы выслушивать, что я появился слишком внезапно. У меня иногда складывалось впечатление, что это я у неё живу, а не наоборот.
Идея поселить младшую сестру ко мне тоже принадлежала маме. После несчастного случая одиннадцать лет назад, ей нужно было постоянно наблюдаться у специалиста. Возить её каждый раз из родительского дома в пригороде было таким себе вариантом. К тому же после ухода отца Алиса с мамой окончательно потеряли общий язык и скандалили каждый божий день. Я в то время только поступил в аспирантуру и переехал из общежития в съёмную квартиру. Алисе у меня нравилось. Да и больница была рядом, так что я не возражал, что она подолгу гостила