садитесь с нами, – приветливо сказал Земба.
– Матабеле – шаман, – по-польски добавил Стефан.
– Современный шаман – три языка, официальный офис в Кашинде, компьютер и все такое.
– Компьютер не имеет отношения к жужу. У меня консалтинговая фирма. Магия – это серьезная вещь, а компьютер – игрушка, – вдруг произнес Матабеле по-польски. Все остолбенели.
– Я учился в Шецине, – добавил шаман и налил себе воды. Он переждал взрыв смеха, явно довольный произведенным эффектом.
– Ну ладно. Я этого не знал, – простонал Стефан и вытер слезы радости. – Главное, что этот… житель Щецина знает Центральную Африку как свои пять пальцев. Вот, и я, того, размышляю над тем, о чем ты говорил, и думаю, что у тебя есть свой проводник.
– Garcon, comme ca va! – радостно рявкнул Земба. – Виски!
Они протянули друг другу руки. Матабеле сжимал руку по-африкански, непонятным образом щелкая твоими пальцами, когда ладони разъединялись. Когда же пришел черед пожать руку Зембе, ладонь африканца дрогнула, словно между подушечками пальцев проскочила искра. Гримаса страха пробежала по его лицу и пропала, и все стало по-прежнему. Шаман сел и делал вид, что слушает Стефана, но не спускал с Зембы изучающий взгляд.
«Я выиграл, – подумал Земба однажды темной пустынной ночью спустя полгода. – Я выиграл! Я пнул-таки дьявола и спас свою жизнь. С некоторой помощью моих друзей. Оно того стоило, и мне наплевать, что сейчас я подыхаю».
С того места, где он сидел, на фоне горящего заката, ему были видны контуры «лендроверов», поблескивающие металлические крыши палаток; пламя газовой плиты голубым цветом рисовало лица сидящих вокруг людей.
В первом «лендровере» сел топливный насос. Он ехал сто сорок километров на буксире, и все было бы нормально, если бы не то обстоятельство, что в другом износился двигатель, а может, протерлась прокладка под головкой, или то и другое. Не важно. Они были прикованы к земле. Намертво! Где-то между оазисом Ситакве и Нватле, посередине гребаной Калахари. На завтра воды уже не хватит.
Ожеховский не сдавался никогда. Вот уже пять часов он колдовал над мотором, пытаясь переставить насос с одной машины на другую. Как выглядит насос, он вычислил методом дедукции. Он никогда в жизни не видел вблизи двигатель «лендровера». Ему не хватало инструментов. Он орудовал огромным ключом, сломанными плоскогубцами и перочинным ножом. Порезал руки и вымазался машинным маслом. Если им удастся выйти целыми из этой передряги, у него будет заражение. Африка.
Земба был спокоен. Такая смерть не рождает паники. Какая-то она прозаическая и далекая от внезапной. Подумаешь, машина сломалась! Когда-то у него была машина, которая раз в месяц требовала отделения интенсивной терапии, и он прекрасно знал это чувство бессильного бешенства по отношению к сопротивляемости материала. В первый момент они как-то и не поняли, что происходит. Калахари была всего лишь пятном на карте, грязно-желтым пятном с голубыми кружочками, подписанными