та неделя – это та неделя, а эта неделя – это эта неделя.
– Где ты набрался такого?
Он это слышал от областного начальника. Ну да, Паша теперь постоянно бывает в области. Край какой-то. Тупик. Паша хоть знает, что такое часовня? Бурчит:
– Не вижу, этой, логистики.
Лучше боулинг, считает Паша. Боулинг будет более востребован.
– Какой еще боулинг? Ты ведь, Паша, государственный человек.
– Государство, Ксения Николаевна, – понятие относительное.
Сидит, надулся. За жирафа обиделся? Да тебе любое сравнение с жирафом… Вдруг – озарение:
– У учителя знаешь какие дела творятся? – вдохновенно рассказывает. – Почирикает, почирикает птичка да и нагадит. Прямо позади ее дома – гнездо разврата свила. За дочь не страшно?.. – еще говорит и еще, платок достает, подносит к глазам. – Хочешь, чтобы она?.. Чтоб – и она?
Паша задумывается.
– Ладно, разберемся с этим чмо, – давно бы так! – Разрулим ситуацию. Будет часовня, готовь решение! Давай по маленькой, Ксения Николаевна, с наступающим праздником, здоровья тебе, сил, любви!
Офицеры пьют стоя. Господи, блин, достал.
Суд – больше для радости, чем для дела. Егор Саввич, судья, – веселый, петь любит и служит хорошо, музыкально: плавно, без пауз ведет процесс. Сдавать стал немножко в последнее время, облез, в область ездит обследоваться. “Атрофические изменения головного мозга” – он показал ей результаты последней своей консультации. Она смеется: “Не рассказывай никому. Адвокатам – в первую очередь”.
Если о чем и жалела в жизни, то вот – что не стала судьей. Каждый раз мурашки по коже, когда приговор: все стоят, судья зачитывает, хорошо. Сам только что напечатал, и – вжик – три, пять, десять лет.
Сегодня судят двух ее бывших таджиков. Уволила еще в сентябре, чего-то строят теперь, верней – строили. Преступная нация, исключения лишь подтверждают правило.
Утро было пасмурное, а тут и солнышко. Пока шла до суда, развеселилась совсем, Пашин коньяк подействовал. А вот и они, красавцы, возле задней двери. Неудобно, небось, держать сигарету двумя руками? Похудели вы без Ксении Николаевны, осунулись. Ничего, на казенном поправитесь.
Выходит Егор, уже облачился:
– Начинаем процесс. – Здесь по-домашнему. – Давайте, ребята, айн-цвай, в зал. – Все у него “ребята”. Эти, похоже, толком не знают русского. – Ты тоже, Ксения Николаевна, заходи.
Как обычно, она направляется в заднюю комнату, дверь туда приоткрыта, все видно и слышно. Адвокаты, оба по пятьдесят первой, обеспечивают право на защиту, прокурор, секретарь – кажется, все собрались.
“Встать, суд идет. Прошу садиться”, – никто и двинуться не успел. Отцу Александру бы поучиться, любую службу развозит на два часа. Номер дела, статья, имена подсудимых – не выговоришь, государственное обвинение поддерживает младший советник юстиции такой-то, отводов, ходатайств нет. Статья Конституции подсудимым разъяснена. Обвинительное заключение. Прокурору: сидя давай.
На автостанции эти двое отобрали