Бетховен, когда находил он свой марш
похоронный,
Брал из себя этот ряд раздирающих сердце
аккордов,
Плач неутешной души над погибшей великою
мыслью,
Рушенье светлых миров в безнадежную бездну
хаоса?
Нет, эти звуки рыдали всегда в беспредельном
пространстве,
Он же, глухой для земли, неземные подслушал
рыданья.
Много в пространстве невидимых форм
и неслышимых звуков,
Много чудесных в нем есть сочетаний и слова
и света,
Но передаст их лишь тот, кто умеет и видеть
и слышать,
Кто, уловив лишь рисунка черту, лишь созвучье,
лишь слово,
Целое с ним вовлекает созданье в наш мир
удивленный.
O, окружи себя мраком, поэт, окружися
молчаньем,
Будь одинок и слеп, как Гомер, и глух,
как Бетховен,
Слух же душевный сильней напрягай
и душевное зренье,
И как над пламенем грамоты тайной бесцветные
строки
Вдруг выступают, так выступят вдруг
пред тобою картины,
Выйдут из мрака всe ярче цвета, осязательней
формы,
Стройные слов сочетания в ясном сплетутся
значенье…
Ты ж в этот миг и внимай, и гляди, притаивши
дыханье,
И, созидая потом, мимолетное помни виденье!
Октябрь 1856
«Что ты голову склонила?…»
Что ты голову склонила?
Ты полна ли тихой ленью?
Иль грустишь о том, что было?
Иль под виноградной сенью
Начертания сквозные
Разгадать хотела б ты,
Что на землю вырезные
Сверху бросили листы?
Но дрожащего узора
Нам значенье непонятно —
Что придет, узнаешь скоро,
Что прошло, то