услышал голос Вероники Матвеевой, смуглой невысокой девушки с пышным бюстом:
– Да, трудно представить, что столетие назад для подобных исследований понадобилась бы целая передвижная лаборатория, – она сосредоточенно втыкала в почву длинную тонкую трубку. – А теперь все необходимое умещается в небольшом саквояже. Минута – и спектральный анализ почвы готов. Еще минута и перед тобой атомарный состав.
Доктор вежливо улыбнулся.
– Наука далеко продвинулась!
«Нет, – подумал он, – не стоит пока сообщать всем о моем маленьком открытии. Кто знает, как оно может пригодиться».
Привалившись к дереву, Стерхов критично осматривал вверенную ему группу.
«Етить твою…, кого они послали. Только один нормальный мужик – Абсент. Череп, конечно, мозгом не перегружен. Ну еще этот доктор. А остальные? Две бабы и какие-то недоноски. С такой командой далеко не уйдешь… Предыдущие были посерьезней…
В нескольких метрах от него громила – негр, усевшись на рюкзак, по-своему анализировал ситуацию:
«Вот дерьмо! – горячился он, – Сколько времени уходит на чертовы исследования! Эх, сейчас бы жаренную баранью ногу…»
Чтобы хоть как-то развлечься и забыть об урчащем животе, он стал разглядывать Веронику Матвееву.
«А у нее шикарная задница, – отметил про себя афроамериканец, похотливо осклабившись. – Даже через скафандр округлости выступают…»
Роланский сидел, прислонившись спиной к дереву. От постоянного выражения брезгливости и высокомерия вдоль дряблых щек залегли морщины, тонкие губы недовольно кривились.
«Боже мой, чуть не погиб! Кретины, хамы, быдло! Терпеть их всю экспедицию».
Санчес, снимал все происходящее на камеру. Руки тряслись от возбуждения. Каждый снимок, каждый кадр должен был стать стопроцентной сенсацией. Такого мир еще не видел. Он – первый оператор на этой планете, первый фотограф.
От таких мыслей голова шла кругом. Он старался зафиксировать каждый момент исторического события, свидетелем которого ему повезло быть, запечатлеть все, что видел, оцифровать каждую частицу, каждый фрагмент неизведанного пространства: хрустальные стволы деревьев, вязкую маслянистую почву, людей, занятых исследованиями, их сосредоточенные лица.
Он так увлекся, что не сразу заметил досадное покалывание в месте пореза.
«Черт, щиплет! Долбанная трава… Нужно попросить врача еще раз обработать на всякий случай…»
Камера нашла Саливанова. Он закупорил пробирку, убрал ее в металлический чемоданчик. Морщины на лбу разгладились. На лице появилось выражение удовлетворения от проделанной работы. Взгляд живых карих глаз устремился куда-то в сторону. Санчес медленно повернул камеру в том же направлении и остановился на красивой стройной и еще совсем молоденькой Яне Зориной, которая с помощью лазерной линейки измеряла диаметр и высоту стволов.
Почувствовав взгляд доктора, Яна слегка улыбнулась.
«А он симпатичный», –