привыкните. Так и меня поначалу это напрягало, куда предпочтительней было получить розог, чем сидеть взаперти. Но после я приспособился, и одиночная камера стала как родной дом. Единственно напрягала параша, которую надсмотрщик, он же дворник, выносил раз в день.
Как я уже говорил, с чтением у меня не задалось, поэтому спасаюсь рисованием. И к своим семнадцати годам поднаторел в этом настолько, что освоил стиль гиперреализма. Ничего сверхъестественного, как и говорили другие засланцы, с которыми я общался. Разве только добиться этого получилось лишь благодаря упорному труду, это всё же не одно и то же, что работать с большими массивами информации.
К слову, в образовании дворян на рисование отводится куда больше времени, чем на ту же математику. Бог весть с чем связан этот перекос. Помнится, я когда-то удивлялся тому, как Пушкин и Лермонтов хорошо рисовали, умудрявшиеся делать иллюстрации к своим произведениям, да ещё и перьями. Как оказалось, они попросту были лишены выбора.
В моём случае практики было ещё больше, так как в дополнение к учебной программе я был ещё и завсегдатаем в школьном карцере, теперь вот освоил гимназический. Ну, чисто рецидивист. Что поделать, не сиделось мне в стенах учебного заведения. В прежней жизни не любил учёбу, в этой значительно опережал по знаниям своих одноклассников.
Впрочем, сейчас я не рисовал, а чертил, для чего не нуждался ни в каких принадлежностях, достаточно свинцового карандаша, бумаги и мякиша хлеба, чтобы стирать огрехи. Вот так у меня всё кучеряво, натренированный абсолютной памятью глазомер плюс тело реципиента в режиме аватара давали просто исключительный результат.
Признаться, очень напрягало, что в славном тысяча семьсот шестьдесят третьем году не существовало ударных составов для капсюлей. По прошлой жизни мне было известно только название «гремучая ртуть», что как бы предполагало исходный материал, но на этом и всё. Двоечник как он есть.
Правда, желание иметь нормальное оружие от этого меньше не становилось. И дело даже не в том, что я в родном мире прошёл через четыре войны, причём три из них по собственной воле и, можно сказать, из-за адреналиновой зависимости. Нравилось мне воевать, что тут ещё сказать. Однако в этом мире умение драться и обладание хорошим оружием это уже не вопрос желания, а необходимость, так как опасность могла подстерегать даже при поездке в соседнее поместье.
Если в школе я убегал только для того, чтобы проводить время вне стен пансиона и возиться с уличными ватагами мальчишек, то с переходом в гимназию ситуация изменилась. Я подвизался в добровольные и, что самое главное, бесплатные помощники одного оружейного мастера. С учётом того, что руки у меня не из задницы растут, а сам я мог кое-что подсказать, Сергей Андреевич только руки потирал.
В своё время из меня получился неплохой слесарь широкого профиля, а когда работал на сахарном заводе, освоил и токарное дело, так как собственный токарь там отсутствовал. С развалом СССР