что еще остается? – раздался в моей голове тихий мелодичный голос, похожий на перезвон серебряных колокольчиков. – Спрячься за моим крылом. Не дай Небо, зашибут тебя очередным валуном».
Я беспрекословно отошла ей за спину.
– Неужели тебе их не жаль?
«Мне жаль. Но не очень. Я трижды сообщила этим авантюристам, что щель слишком узкая, а потому голова с крыльями в ней непременно застрянут. Кто-нибудь мне поверил? Кто-нибудь меня послушал? Нет. Эти мальчишки учатся исключительно на собственном опыте. Что ж, теперь они знают, что любопытство способно принести неприятности».
– Ты могла бы легко вытянуть Огонька наружу.
«Могла бы, но не стану. Думаю, он вот-вот догадается, что нужно не орать, а сложить крылья, немного наклонить голову и выбираться из дыры не рывком, а медленно и осторожно. Новый опыт, Василиса. Теперь дети знают, что поступки влекут за собой последствия. Это называется воспитанием».
Я посмотрела на дракончиков. Они продолжали вопить, однако теперь двое перестали рвать лапы третьему и принялись биться лбами о камни, очевидно, надеясь сделать щель шире.
– Мальчиков воспитывать непросто, – задумчиво сказала я Синеглазке.
«Поверь, с девочками было не легче, – серебряный голос в моей голове стал насмешливым. – Хотя головы они куда зря не совали. О… У тебя обеспокоенный взгляд. Не волнуйся, дорогая, с ребятами ничего не случится. Я здесь, и в случае необходимости сразу приду на помощь. Пока же малыши заняты, у нас есть время поболтать. Ты, Василиса, к нам забежала, потому что соскучилась? Или принесла какие-нибудь новости?»
Я улыбнулась и легко погладила чешуйчатое Синеглазкино крыло.
Общаться с драконами гораздо легче и интереснее, чем с жар-птицами. Интеллект и мировосприятие этих потрясающих созданий не только схожи с людскими, но и в чем-то его превосходят. У меня много знакомых, немало родственников и хороших друзей, однако никто из них не может сравниться с Синеглазкой в мудрости, деликатности и простоте общения.
Впрочем, есть подозрение, что эта двухсотлетняя драконица воспринимает меня не как сотрудника заповедника или даже приятельницу, а как одного из своих детенышей, только подросшего и вылетевшего из гнезда во взрослую жизнь.
Вообще, у драконов отношение к потомству не такое, как у людей. Если мы можем холить своих детей до самой смерти, то у летающих ящеров родственные связи обрываются, когда молодняк достигает десятилетнего возраста. К этому моменту дракончики уже умеют летать, добывать себе пищу, самостоятельно строить гнезда, да и по размеру едва ли отличаются от родителей.
Ребята считаются взрослыми, а потому улетают из дома и больше не возвращаются. Самое забавное, что половая зрелость у них наступает лишь годам к двадцати, а первое потомство появляется не раньше сорока-пятидесяти лет, когда дракон выбирает себе пару. При случайной встрече с родителями ни одна из сторон не высказывает особого восторга – у каждого теперь своя жизнь, и другому в ней места нет.
Не скажу, что являюсь