которые предпочитают летать, а не ходить, Фил безоговорочно поверил, что с птицей случилась беда.
– Ложитесь на кушетку, – тем не менее бесстрастно начал пан Фил. Нельзя пациентам показывать, что доктор обеспокоен их здоровьем. Это может привести к неконтролируемому приступу паники, и больной действительно протянет лапы. Портить статистику пан Фил не собирался.
– Я лучше приму рабочую позу, – дятел, пошатываясь, забрался на боковину пня, вцепился в кору острыми когтями и оперся на жесткий хвост. – Мне так привычнее, голова не кружится.
– Ну–с, и что вас, батенька, беспокоит?
– Слабость. Но к чему вопросы? Вы прекрасно знаете о моем состоянии по анализам крови. Скажите, доктор, честно, сколько мне осталось?
Пан Фил поднял бровь. Его с самого начала что–то смущало. Но только сейчас он понял, что не видит пани Десмод. Обычно весьма активная лаборантка притихла за пнем.
– Объяснитесь подробнее. Я хочу ясно представить картину вашей болезни.
Дятел вздохнул. Было видно, что ему тяжело говорить.
– Когда неделю назад вы прислали ко мне пани Десмод, я удивился. Голова давно не болела. Но, уважая вас, и помня, что накосячил, – пан Под–Пантофлем поднял глаза на табличку «Психо», – я разрешил лаборантке взять у меня кровь. На следующую ночь она заявилась опять. И огорошила, что анализы придется неоднократно повторять. Всё очень плохо. Я не поверил. Но пани Десмод объяснила, что «болезнь смертельная и подкрадывается неслышно». Проснувшись утром, я убедился, что она права: я не смог выбраться из дупла.
– Продолжайте, – подтолкнул пан Фил загрустившего дятла.
Сам филин в это время не спускал глаз с пня, из–за которого он ясно слышал участившееся сердцебиение лаборантки.
– Спасибо пани Десмод. Не дала умереть от голода. Она перед каждым забором крови кормила меня.
– Что включал ваш рацион?
– Листовертки с виноградника и хмеля, зеленые гусеницы с забродивших яблок, тля с перезревшей малины.
– Вас не смущали предложенные блюда?
– Нет. Было вкусно и повышало настроение. Я на время забывал о своей смертельной болезни. Мир становился цветным.
– А пани Десмод?
– О, она настолько близко приняла мою беду, что просто поселилась в дупле. Отлучалась только для того, чтобы сообщить вам результат и раздобыть еду. Она работала на износ. Я даже стал беспокоиться за ее здоровье, видя, каким неуверенным и путанным стал ее полет. Я думаю, у нее от усталости забарахлил эхолокатор.
– Не переживайте за пани Десмод, – успокоил дятла пан Фил. – Я лично займусь починкой ее эхолокатора.
Из–за пня пискнули.
– И каков диагноз, доктор? – обреченный взгляд дятла когтем скреб сердце пана Фила.
– Одиночество. Но в ближайшее время вы не умрете, – филина порадовал облегченный вздох пациента. – Батенька, вы никогда не задумывались, почему носите фамилию Под–Пантофлем?
– Нет, – оживился дятел. – И мой отец, и мой дед были Под–Пантофлем.
– Это