Девятьсот страниц из жизни полковника Каганского. Книга 2. Испытания на выносливость
из офицеров осмелится проверить официантку или повариху, которые ежедневно кормят его? К празднику девятое мая все жильцы нашего барака заготовили необходимое для встречи праздника поило. Как всегда, праздник начался с построения, торжественных речей, прохождением войск торжественным маршем и с песнями, а затем начались спортивные соревнования, выступления художественной самодеятельности, а вечером в 28 раз показали фильм «Чапаев». Уложив спать личный состав в первом часу ночи, мы все собрались в своем бараке, поздравили с праздником друг друга и продолжили в своих комнатах коморках, в которых жили по четыре человека. В нашей коморке жили я, Коля Хорохорин, Лёша Созанёнок и Женя Кондауров. Мы заготовили много пития и закуси, и почти до утра почивали друг друга и, как было расставлено на столе и на лавках, все так и осталось, а мы поснули на своих койках. Перед подъёмом, я услышал злой бас подполковника Красильникова, который зашёл в барак и открыл первую дверь в комнату. Оттуда по-видимому повалил перегар, его взору открылась неприглядная картина, стоящей и валяющейся закуси, пустые бутылки и граненые стаканы. Почти в каждой в комнате, как я полагаю была точная картина, как эта состоялась у нас. Я вскочил с койки, свернул простынь, покрывающую стол вместе с посудой, оставшейся закусью, свернул её в узел и запихал глубоко под койку, так же я поступил с простынёю, которая закрывала лавку и всё что на ней стояло, также завернул в узел и засунул под другую койку. Схватив, стоявшую в углу метлу, я промел ею пол. В пустой графин с крана налил воды, вымыл четыре стакана и поставил их возле графина и мгновенно брякнулся в койку. Едва успев укрыться, открылась наша дверь, и приоткрыв глаза, я увидел в дверях разъярённого подполковника Красильникова, у которого при виде нашей комнаты в горле застряло матершинное слово, и он произнес:
– Тьфу, твою мать! В одной только комнате порядок! – повернулся, хлопнул дверью и ушёл. Через стену было слышно, как он идет в штаб, матерится и кому-то рассказывает, что творится в общежитии. После подъёма и водных процедур, офицерам холостякам, живущим в нашем бараке надлежит собраться в курилке, которая стояла между нашим бараком и штабом полка, с нами будет беседовать командир полка. В назначенное время пришёл командир полка в сопровождении начальника штаба и замполита.
– Что же мне с вами холостяками делать? Женить бы вас надо! Жёны ума бы вам поставляли! – и неожиданно сказал: вот если кто скажет мне, что в отпуске женится, я прямо сейчас отпущу! – все притихли, а я в голове перебирал свои возможности, честно, говоря мне уже стала надоедать эта вольница, эти не планированные пьянки и сборища, и отважившись, я сказал:
– Я поеду и женюсь! – не моргнув глазом командир полка сказал:
– Иди к Пашутину (это был зам начальника штаба) и выписывай отпускные документы! – и я пошёл. Окошко к Пашутину открывалось в сторону курилки. Я подошёл к нему и постучал, оно открылось,