дальше все пошло не так, как ожидали шведы. Могучие двухсотмиллиметровые нарезные пушки[9] оказались чем-то поистине чудовищным в представлении Шлиппенбаха, легко и просто простреливали все невеликое пространство острова. И перекапывая его восьмидесятикилограммовыми бомбами, которые, к удивлению, взрывались сразу, от удара, а не как обычно, пошипев запальной трубкой. Особенно страшно становилось, когда такие вот гостинцы попадали в немногочисленные здания Нотебурга, буквально разнося их в щебенку.
Прошли тридцать минут, которые, казалось, никогда не кончатся.
Густав Вильгельм выбрался из воронки и огляделся. Крепости больше не было. Кое-где все еще высились небольшие участки стены, но в целом в руинах лежало все, что только могло лежать. Ну и воронки… казалось, они были везде.
Он снял с головы парик, почерневший от грязи, и попытался его вытряхнуть. Безрезультатно. Впрочем, ему это было и не нужно. Густав Вильгельм хотел себя хоть чем-нибудь занять, хотя бы такой глупой и бесполезной работой. А эти страшные корабли потихоньку снялись с якорей и двинулись в сторону Невы, вероятно, намереваясь повторить свой успех в Ниеншаце. Разве что от кавалькады, что сопровождала канонерские лодки, отошли две малые галеры и устремились к Ореховому острову. Вероятно, чтобы добить остатки гарнизона.
В то же время. Копенгаген
Король Дании встревоженно вышагивал по залу.
Сведения об исходе Минского сражения будоражили его воображение. Карл мертв, как и большинство руководителей коалиции. Из-за чего разразилась натуральная истерия династических кризисов, поразившая побережье Балтики. Единственным руководителем коалиции, пережившим то сражение, оказался Станислав Лещинский, который не отличался особыми талантами. Кроме того, он бился в панике, собирая войска всеми правдами и неправдами. Страшный русский медведь его так напугал, что даже сто двадцать тысяч штыков, собранных со всей округи под обещания чуть ли не небесного царствия, не внушали ему уверенности…
– Посол России Петр Шафиров! – возвестил секретарь, слегка перепугав своим голосом датского короля, явственно так вздрогнувшего.
Недолгая церемония приветствия закончилась очень быстро, так как Фредерика просто распирало от любопытства.
– Ты был там?
– Увы, – покачал головой Петр Павлович.
– Жаль, очень жаль. А что, говорят, у царя появились новые пушки совершенно разрушительной мощи?
– Его личное изобретение, – с довольным лицом кивнул Шафиров. – А еще очень интересные винтовки. Замечательная вещь, скажу я вам. Что в бою, что на охоте. На пятьсот шагов прицельно бьют!
– Ого! А пушка?
– На три морские мили примерно. Причем снаряжается она исключительно бомбами с ударным запалом. Как о землю ударилась, так и взорвалась без промедления. Разрушения от такого взрыва совершенно чудовищные. Говорят, что шведские батареи они просто смахнули как назойливых мух с плеча.
– Потрясающе! А продаст ли их брат мой