что Отец никогда не просил премий за сверхурочную работу.
– Он работал за троих! – воскликнул тот счетовод. – Ему причитается 125 000 рупий (около 41 250 долларов) в качестве компенсации.
Чиновники вручили Отцу чек на указанную сумму. Он настолько не придал этому значения, что даже забыл рассказать об этом семье. Прошло довольно много времени, прежде чем мой младший брат Бишну заметил большой депозит в банковской выписке и спросил об этом Отца.
– К чему радоваться материальной выгоде? – ответил Отец. – Тот, кто поставил себе цель сохранять уравновешенность, не ликует от приобретения и не горюет из-за потери. Он знает, что человек приходит в этот мир без гроша в кармане и уходит без единой рупии.
В начале своей супружеской жизни мои родители стали учениками великого мастера Лахири Махасайя из Бенареса. Общение с мудрым наставником укрепило у Отца природную склонность к аскетизму. Однажды Мать сделала интересное признание моей старшей сестре Роме: «Мы с твоим Отцом вступаем в близость только раз в год с целью завести детей».
Отец познакомился с Лахири Махасайя через Абинаша Бабу[7], служащего Горакхпурского отделения «Бенгальской железной дороги Нагпура». Абинаш потчевал мои юные уши захватывающими историями о различных индийских святых. В заключение он неизменно воздавал должное непревзойденной славе своего гуру.
– Ты когда-нибудь слышал о необычных обстоятельствах, при которых твой Отец стал учеником Лахири Махасайя?
Этот интригующий вопрос Абинаш задал мне как-то раз в безмятежный летний полдень, когда мы сидели вдвоем во дворе моего дома и беседовали. С предвкушающей улыбкой я покачал головой.
– Много лет назад, еще до твоего рождения, я попросил своего начальника – твоего Отца – дать мне неделю отпуска, чтобы я мог навестить своего гуру в Бенаресе. Твой Отец высмеял мой план. «Ты хочешь стать религиозным фанатиком? – спросил он. – Если хочешь добиться повышения, уделяй больше внимания своей работе на предприятии».
В тот же день, в печали возвращаясь домой по лесной тропинке, я встретил твоего Отца в паланкине. Он отпустил носильщиков и паланкин и пошел пешком вместе со мной. Стремясь утешить меня, он расписывал преимущества стремления к мирскому успеху. Но я слушал его без особого интереса. Мое сердце твердило: «Лахири Махасайя! Как мне прожить без наших с вами встреч?»
Тропинка привела нас к краю тихого поля, где лучи послеполуденного солнца все еще освещали покачивающиеся верхушки густой травы. Мы невольно залюбовались зрелищем и остановились. Там, в поле, всего в нескольких ярдах от нас внезапно появилась фигура моего великого наставника![8]
– Бхагабати, ты слишком строг к своему подчиненному! – зазвучал в наших изумленных ушах его голос. Мой гуру исчез так же таинственно, как и появился. Стоя на коленях,