кожаный жилет и бежевый «совершенно ужасный» тренч сверху, дешевые ботинки и старую мягкую серую шляпу. «Выглядел он довольно жалко», – писала она. Но сама личность, скрывавшаяся под этим костюмом, ей понравилась: «Это был хрупкий и застенчивый молодой человек, его голубые глаза смотрели куда-то в неведомую даль». Она повторяла, что получила шанс увидеть Гитлера «совсем с другой стороны», чем его позже видели другие. «Он был очень теплым человеком, – говорила она в интервью 1971 г. – Это было так трогательно: он явно любил детей или уж, по крайней мере, хорошо притворялся. Он отлично ладил с Эгоном». Однажды мальчик выбежал Гитлеру навстречу, но поскользнулся и стукнулся головой о его кресло. Гитлер эффектно стукнул кресло, отругав его за то, что «сделало больно хорошему мальчику Эгону». Элен вспоминает, что это её «удивило и порадовало», а мальчик потом просил гостя снова так делать при следующих визитах.
– Дядя Дольф, пожалуйста, стукните это плохое кресло! – просил Эгон.
Элен поражалась тому, как долго Гитлер мог «говорить, и говорить, и говорить». По её словам, «никому и слова вставить не удавалось. Я помню, что он терпеть не мог, когда кто-то заговаривал. Говорить полагалось только ему, остальным – слушать. Из-за этого он не выносил некоторых людей: он хотел говорить только сам». В гостях ли, на общих встречах ли – «в ту пору его голос был невероятно звучным и выразительным. Потом перестал – возможно, от постоянного перенапряжения… Часто говорят, что его голос просто гипнотизировал, и это я лично могу подтвердить. Так и было».
Еe восхищению ни капли не мешала тема, на которую говорил Гитлер. «Единственное, что он всегда бешено ненавидел, – это евреи», – признавала она. Он рассказывал, как евреи мешали ему получить работу, когда он жил в Вене. Хелен полагала, что это сделало его антисемитом: «Все началось с личного – и превратилось в политику».
Кто же была та американка, что регулярно принимала у себя в гостях Гитлера, кормила его, подавала кофе с шоколадом – и словно не беспокоилась о его темной стороне? Хелен Нимайер была дочерью немецких иммигрантов, позаботившихся, чтобы дочь говорила по-немецки и помнила про свои германские корни. Но по её семейным фотографиям было отлично видно, насколько она американка: её в детстве сфотографировали на ступенях ратуши Хобокена, одетую в подражание статуе Свободы и с огромным американским флагом в руках. На фотографиях 1912–1913 гг. можно увидеть молодую женщину почти двадцати лет в сопровождении юных девочек в белых платьях с перевязями, на которых читаются названия штатов.
Вскоре после начала регулярных встреч Гитлер спросил у Хелен: «Как вы, американцы, здесь ориентируетесь?» Хелен объяснила про свои семейные корни и заметила, что по-немецки она говорит столь же свободно, как и по-английски, а также что считает свою национальность «половинкой на половинку», несмотря на американский паспорт.
Путци рассказал Кэй Смит, что Хелен однажды зашла в магазин его семьи на Пятой