заворковала над ребенком, как заправская мать, – моя кровиночка…
На душе становилось светлее с каждой минутой. С каждым глотком, который делал малыш.
Откуда-то из глубины памяти сами собой всплыли строки давно забытой колыбельной. То ли мама в детстве мне пела, то ли бабушка…
А может, они сложились в моей голове прямо сейчас:
Ангелы небесные, поклонившись Богу,
Принесут покой и сон к нашему порогу.
За окном темным-темно, месяц серебрится,
А моя кровиночка с мамой спать ложится…
Слова и мелодия лились из меня вместе со слезами, из самого сердца. Так я и стояла, качая малыша и тихонько напевая под нос. Пока не поняла, что на меня кто-то смотрит.
Чужой пристальный взгляд оборвал мою песню.
Я обернулась, все еще улыбаясь. И наткнулась на Габриэля.
Улыбка моментально потухла. На смену радости пришли настороженность и нервозность.
Мой супруг стоял в дверях, привалившись плечом к косяку, и смотрел на меня. Оценивающе и угрюмо.
Я растерялась. Инстинктивно прижала ребенка сильнее, желая укрыть собой.
Заметив мой жест, Габриэль перевел взгляд на малыша. Потом вновь посмотрел мне в лицо.
– Не знал, что вы поете, льера, – произнес, иронично растягивая слова. – Какого гхарра вы здесь забыли? Кто вас пустил?
Медленно оттолкнувшись от косяка, он направился ко мне привычной прихрамывающей походкой.
А я побледнела.
Вся кровь от щек отлила.
Не зная, что делать, оглянулась в поисках отступления. Но за спиной была только стена.
Габриэль приближался, неспешно и неумолимо. Он был без трости и двигался с грациозностью танцора или змеи, несмотря на свою хромоту.
А я отступала, продолжая прижимать сына к груди. Пока муж не загнал меня в угол.
Габриэль остановился в двух шагах. Достаточно близко, чтобы я чувствовала запах сандала, идущий от его волос.
Достаточно близко, чтобы я видела золотое марево его глаз и острые бритвы зрачков.
В этот раз на нем были серые бриджи и тонкая батистовая рубашка, не зашнурованная на груди. Сквозь небрежно распахнутый ворот виднелась сильная шея, ямка между ключиц и верхние мышцы груди. Волосы, заплетенные в косу, слегка растрепались вокруг лица.
– Итак, льера, я хочу знать, что здесь происходит, – он в упор уставился на меня.
Я же не могла выдавить ни слова. Просто стояла и молча пялилась на него. В голове вертелась глупая мысль: господи, какой он красивый…
– Молчите? – супруг выгнул бровь. – Нечего сказать?
Затем качнулся ко мне, раздувая ноздри и втягивая мой запах. Я увидела, как его зрачки расширились, заполняя всю радужку. Лицо изменилось.
Секунда – и он отшатнулся от меня, как от чумной.
– Проклятье! – процедил, отступая. – Зачем вы сделали это?!
А я вжалась спиной в стену, чувствуя себя маленькой и беззащитной. И в то же время, готовая биться за свое место в этом мире и в этой комнате.
– Ох, батюшки! – раздался надрывный вздох.
С