отраслям искусства, отчасти, чтобы способствовать их творчеству, а частью с тою целью, чтобы с их помощью вызвать на свет божий бессмертные произведения великого прошлого. При Сиксте IV любовь к роскоши и интерес к искусству достигли крайнего развития; но он и его преемники были еще связаны церковными воззрениями, так что художники должны были избегать светского направления. В произведениях Луки Синьорелли, Мантенья, Гирландайо, Сандро Ботичелли, а равно Филиппо Липпи и Пьетро Перуджино во Флоренции, Франческо Франчиа в Болонье, братьев Беллини, Джоржионе де Кастельфранка и Витторе Карпаччио в Венеции, – виден тот же характер христианской простоты и смирения, который постепенно уступает место более смелому и светскому мировоззрению.
Катарина Карнаро
Естественно, что при вышеупомянутых условиях изучение греческого языка сделалось модным занятием в тогдашнем Риме, и дом кипрской королевы Шарлотты тем охотнее посещался высшим обществом, что здесь можно было всегда встретить греческих ученых и вести разговор на их языке. Дворец королевы Шарлотты по своему устройству соответствовал нравам того времени. Массивные мраморные лестницы вели в жилые покои, довольно неуклюжие и мрачные. Пол в главной зале и в соседних комнатах состоял из каменных плит; деревянные потолки были украшены живописью и позолотой. Дорогие тканые ковры покрывали белые оштукатуренные стены, вдоль которых стояли большие резные или расписанные лари из дерева; везде были высокие деревянные стулья с резьбой и подушками для сидения, массивные столы с досками из мрамора или с выложенными на них пластинками в подражание древней мозаике. Королева Шарлотта украсила главную залу портретами своих родственников; всюду виднелись собранные ею античные статуи, вазы и бюсты; в столовой весь буфет был уставлен дорогими блюдами, чашами, золотыми и серебряными кубками и красивой посудой, которую не только подавали на стол, но и выставляли на показ.
Принц Федериго приехал в Рим под вымышленным именем, так как это был самый удобный способ вступить в сношения с умной Шарлоттой де-Лузиньян. Хотя при папском дворе и в высшем римском обществе скоро узнали настоящее звание мнимого графа Сполето, но, тем не менее, согласно его желанию, с ним обращались запросто, как с частным человеком и не стесняли его свободы. Он мог беспрепятственно располагать своими действиями и бывать в различных слоях общества, под предлогом знакомства с условиями римской жизни.
Молодой принц вскоре должен был убедиться, что королева Шарлотта готовит целую сеть интриг против Венеции, и что она всё ещё лелеет несбыточную надежду добиться кипрского престола, который считался наследственным в её доме. Хотя, по-видимому, она не чувствовала особенной симпатии к Катарине Карнаро, но отдавала полную справедливость её красоте. Принц Федериго заметил также, что королева будет очень довольна браком своей соперницы, так как через это её собственные притязания