молочной жижи. Его пальцы, непривычно маленькие и тоненькие, с украшенными блестками ногтями, липли к стакану, оставляя отпечатки на запотевших боках. Напротив сидел высокий мужчина, очень похожий на сегодняшнего незнакомца на велосипеде, только его макушку украшала густая черная шевелюра, державшаяся кудряшками за серую шляпу. Мужчина улыбался, от чего лицо его разрезало пополам темно-красными обветренными губами, и протягивал к нему руки, чтобы погладить по щеке. Ладони были теплые и влажные. Они чуть дрожали, когда прикасались к белому невесомому пуху на детских щеках.
– Вам плохо? – На плечо легла тяжелая рука.
Тайсон вздрогнул и открыл глаза. Он чувствовал, как его трясет —, руки ходили ходуном, и половина клубничного молочного коктейля уже залила снежно-белую скатерть. Рядом с ним стоял коренастый мужчина в явно дорогом костюме-тройке, выглядевший немного комично в маленьких очках, надвинутых на самый кончик длинного узкого носа, словно вышедшего из-под рук хирурга-неумехи.
– Я… я в порядке. Спасибо. Потерял сознание от счастья, – пробормотал молодой человек, кивая на полупустой стакан с молочным коктейлем.
Он чувствовал себя так последний раз, когда на спор в детском лагере, куда его отправляли родители, чтобы ребенок “подышал свежим воздухом и пообщался с ребятами”, проплыл пару километров в открытой воде и только-только вылез на сушу. Его и тогда трясло так, что руки отказывались держать даже вилку. И пришлось на время забыть даже о любимых компьютерных играх, в которых он проводил девяносто процентов времени, наплевав на желание родителей вдохнуть в его легкие чуть больше свежего воздуха.
Мужчина со смешными очками на носу помялся рядом с ним еще пару минут, а потом растворился за кадкой с живыми цветами. Недоеденный им завтрак из трех обжаренных с двух сторон яиц, нескольких видов колбасок и двух кусочков поджаренных тостов со сливочным маслом остался недоеденным.
Что это было? Он не помнит ни узкой улицы, ни теплых влажных ладоней, от прикосновения которых пробирал холодный пот. Он не знал наверняка, но что-то недоброе промелькнуло в улыбке, раскроившей лицо надвое, и в глазах, пожирающих его детское лицо с таким выражением похоти, что хотелось кричать, звать на помощь, выплеснуть в ухмыляющуюся рожу молочный коктейль с клубничным сиропом в надежде, что тот разъест эти глаза, словно серная кислота.
Тайсон не сомневался, что увидел себя ребенком. И не просто ребенком, а маленькой девочкой. Он не мог этого объяснить, но знал наверняка.
***
– Ты меня не слышишь? А я говорю, это было реально. Я… Короче, жопу в горсть и дуй ко мне. Нет, никого нет. Нет, не придет. Отстань, ок? Без тебя разберусь.
Тайсон кинул телефон в сторону дивана, промахнулся и поморщился: новый стеклянный столик подозрительно звякнул от удара. Подойдя к окну, тянувшемуся метров на десять по всей стене, он смотрел на панораму ночного города.
Он переехал сюда совсем недавно, всего около года назад, когда решил, наконец, уйти от родителей. Не то чтобы ему