это для суда.
– Суд поверит фактам, которые мы ему предоставим. А там не только спиртоводочный завод… – Сотников приложил одну ладонь к животу, а другую поднял выше головы, показывая, какой толщины будет уголовное дело по душу гражданина Гордеева.
Михаил Викторович молчал. Все верно, в его чиновничьей жизни хватало противозаконных эпизодов, в одних случаях он исполнял чужую волю, в других действовал по собственной инициативе и своему разумению, но никогда не работал в одиночку. Практически во всех случаях нити должностных преступлений тянулись высоко наверх, вплоть до федерального уровня. И не всякий следователь, не имея особых на то полномочий, рискнет влезть в эти кишащие змеями дебри. Возможно, Сотников со своими коллегами действуют на свой страх и риск, это побуждает их к осторожности, именно поэтому они раскрутили жертву на взятку, принудив хоть и косвенно, но признать свою вину. А что дальше? Или будут склонять к чистосердечному признанию, в котором Гордееву предложат взять вину на себя, или… Возможно, они попробуют выжать из жертвы еще один отступной, в еще более крупном размере. Увы, бывает и такое…
– Работы у нас непочатый край, – продолжал Сотников, нервно покручивая пальцем колесико на «мышке», в которую он так вцепился. – Думаю, нам не стоит копать под ваше прошлое, достаточно будет посмотреть, что находится под вашим настоящим…
Он замолчал, глядя на своего толстощекого коллегу, который, выпроводив из кабинета понятых, подал протокол изъятия на подпись Гордееву.
И он подписал – быстрым, но достаточно разборчивым почерком указал, зачем он принес деньги Сотникову. Долг он возвратил, и точка…
Толстощекий прочитал, хмыкнул себе под нос, передал протокол Сотникову, шагнул к двери, остановился, переглянулся с ним, только тогда и вышел. Гордеев не видел, как он посмотрел на Сотникова перед уходом, но сговор между ними уловил. Похоже, перед ним действительно разыгрывался фарс… Эта мысль слегка успокоила Михаила Викторовича: в его случае лучше стать жертвой мошенничества, чем законного правосудия.
– Акции спиртоводочного завода приобрел некто Широков Андрей Валерьевич, ныне владелец контрольного пакета акций этого предприятия, так я понимаю? – спросил Сотников, глянув на Гордеева с плохо скрытой насмешкой.
Михаил Викторович промолчал, разглядывая ногти на своих руках. Он стриг их сам – специальными ножничками, пилочкой придавая правильную форму. В тюрьме такой возможности не будет, там пилочку для ногтей воспримут как принадлежность к женскому сословию со всем отсюда вытекающим… Нет, он не должен оказаться за решеткой.
– Следствие установит степень его вины. Будет установлена и ваша вина – в приобретении завода железобетонных изделий. Насколько мне известно, когда-то это было государственное предприятие.
Гордеев закрыл глаза. Завод приватизировали еще в первой половине лихих девяностых, но блокирующий пакет акций остался за государством. Михаил Викторович не успел погреть