уже планирует, как целый день будет ходить по магазинам. Эта деревня для нее слишком уединенная.
– Чиппенхэм, семь или восемь миль отсюда.
– Восемь миль? Ничего себе! – Мама оглядывается по сторонам с немного паническим выражением в глазах, как пони, который вот-вот сорвется с места.
Мы едем через центр деревни, и, когда проезжаем главную площадь, мама ахает.
– Что это? – спрашивает она, указывая на каменное сооружение кубической формы со сквозным проходом, увенчанное крышей со шпилем. Оно стоит перед церковью на краю площади, где сходятся три главные улицы. Это очень приметное строение, к которому со всех четырех сторон ведут каменные ступени.
– Это «рыночный крест», – отвечает Том, его явно радует возможность поделиться интересными фактами. – Я как следует рассмотрел его, когда мы только переехали сюда. Он построен в четырнадцатом веке. Такие «торговые кресты» довольно часто встречаются в рыночных городах и деревнях, хотя я никогда не видел такого красивого, как этот.
Мама хмурит брови.
– Я… я помню его…
– Правда?
Она моргает.
– Очень смутно. Но я видела его когда-то. Я… – Мама качает головой. – Очень обидно: какие-то обрывки картин, короткие образы, вызывающие странное чувство. – Она кладет руку на сердце, и я вижу в зеркало заднего вида, что она закрывает глаза. – Это чувство… – Глаза ее резко распахиваются. – Но потом оно пропадает.
– Я как-то читал, – говорит Том, – что наши воспоминания постоянно меняются, поэтому мы помним только ту версию, которую вспоминали в прошлый раз, а не первоначальное событие.
Я закатываю глаза и смеюсь. Однако мама так и сидит с застывшим лицом, что для нее совершенно нехарактерно. Она прижимается носом к стеклу, словно ребенок, ждущий чего-то, но не решающийся об этом сказать. Я смотрю на Тома – тот пожимает плечами. Я продолжаю вести машину вверх по холму, пока мы не доезжаем до ряда из двенадцати владений, известного как Скелтон-Плейс. Въезжаю на гравийную подъездную дорожку, которая расходится веером, ведя к воротам домов, и радуюсь, что сегодня здесь нет журналистов. Прошло две недели с момента обнаружения тел, и я надеюсь, что СМИ уже переключились на другие истории.
– Боже, какой мрачный лес, правда? – говорит мама. – Он окружает всю деревню. Мне кажется, что я попала в лес из «Красной Шапочки».
– Он действительно кажется мрачным, особенно в пасмурный день, – подтверждаю я.
– Странно, что у отдельных коттеджей нет названий, – продолжает мама. – Посмотри, какие здесь красивые глицинии. И крыша из дранки… Дом номер девять по Скелтон-Плейс – это так… не знаю, как и сказать. – Она слегка вздрагивает. – Звучит зловеще.
Я понимаю, что мама имеет в виду, хотя меня и раздражает, что она во всем находит недостатки. Мне это название тоже не кажется красивым. Оно не подходит к нашему маленькому владению. Коттедж не очень большой, и за него дали бы меньше, чем за бабушкин дом в Бристоле, но я никогда не жила в таком