всегда так будет! А ключи – дело такое, и держать их лучше подальше от чужих ручек. Правда, они от наших очень сильно в большую сторону отличаются, и вес оттого имеют немалый, но оставлять их в пустом доме мне почему-то очень не хочется. Сам не пойму, в чем причина такого нежелания, но спорить с самим собой резона нет!
На Рыбный рынок на реке Пскове все-таки пришлось зайти. В короткой схватке между тощим кошельком и голодным желудком победил понятно кто. И рука сама собой потянулась к завязкам кошеля.
Цены здесь оказались настолько демократичными, что на резан мы с товарищем моим натрескались по самое не хочу и еще с собой унесли столько, сколько в руках смогло уместиться.
Была у меня мысль тут же прикупить лукошко из лыка, чтобы больше еды прихватить, да не тут-то было. Не прошел мой фортель. Только то, что унесем в руках! Такой, оказывается, был уговор.
Жаль, не обратил внимания на то, как Данила торговался. Все по сторонам смотрел, любопытничал да прислушивался, уши развесив. Интересно же. Теперь буду знать, когда можно клювом щелкать, а когда категорически не стоит этого делать.
Лукошко все равно купил. Не в руках же рыбку жареную таскать. Только за покупку расплачиваться пришлось Даниле. Да он и сам сообразил о своей промашке, потому и не возражал моему прозрачному намеку, кошель развязал без спора.
В этом случае совесть моя предпочла заткнуться и промолчать. За рыбу я расплачивался, так что если за лукошко Данила заплатит, то будет все ровно…
Живой рыбе в огромных дубовых бочках не удивился. Бывает, чего уж там. А вот распластанной на деревянных прилавках красной рыбе поразился. Даже подошел вплотную, чтобы пальцем в жабры потыкать. Не поверил, что свежая. В этих-то краях! На соседнем прилавке стерлядь увидел и форель. Думал, привозная рыбка. Не выдержал, расспросил Данилу, откуда привозят. Оказалось, все местное. Надо же…
Поднялись от рынка вверх, прошли вдоль берега мимо деревянной церковки по купеческой улице, свернули к центру, и я замедлил шаг. Поразили стоящие возле своих домов неподвижные и молчаливые женщины разного возраста. Больше всего, само собой, зрелого! Молоденьких совсем немного стояло. И, что самое интересное, каждая из этих женщин держит во рту монетку. Медную или серебрушку. И тишина на улице. Даже рыночный шум сюда почти не долетает.
– Это что тут такое? – спросил товарища. Правда, уже и сам сообразил, что это такое.
– Это веселая улица, – отмахнулся от вопроса мой спутник. Мол, чего спрашиваешь? И так все понятно. А сам головой крутит, то к одной бабенке присмотрится, то к другой.
Спрашивать, почему у одной во рту медь, а у другой – серебрушка, не стал. И так все понятно. Кстати, а губы у тех, кто медяху держит, как будто темной помадой вымазаны! Уж не отсюда ли пошла мода губы помадой пачкать?
Мужички по улице ходят, присматриваются. То к одной бабенке подойдут, о чем-то перемолвятся, то к другой. Договорятся и скроются в доме. Даже кое-кого из дружинников знакомых здесь увидел. И Данила вдруг засуетился, заметался взглядом,