использовали, чтобы навредить тебе. И Мунтадир был не просто королевским сыном – он происходил из семьи воинов, людей, которые превыше всего ценили в себе выносливость. Он явно уже достиг того возраста, когда должен был понимать цену, которую ему придется заплатить за свои слезы в таком месте, где его могли увидеть другие.
А еще, если он и дальше будет здесь оставаться, его может сожрать тень, и тогда в этом, скорее всего, обвинят детей Нахид, а потому Манижа шагнула вперед:
– Мир тебе, маленький принц.
Мунтадир вздрогнул, его голова дернулась. Его глаза сначала широко распахнулись от страха, а потом уже нашли ее. Он с трудом поднялся на ноги, прижался спиной к стволу дерева.
Манижа подняла обе руки.
– Я не желаю тебе зла, – тихо сказала она. – Но это небезопасное место.
Принц на это только моргнул. Он был красивым ребенком с большими яркими серыми глазами в обрамлении длинных темных ресниц. В его черных кудрях, спадавших идеальными локонами ниже подбородка, присутствовал каштановый оттенок. Подойдя поближе, Манижа увидела приколотые к его одежде крохотные амулеты из матированного стекла. Ожерелье из подобных же материалов висело на его шее, бледные стеклянные бусинки перемежались с деревянными бусинками и раковинами с брелоками из чеканной меди. В брелоки, вероятно, были помещены священные стихи, написанные крохотными шрифтами на бумаге. Деревенские суеверия для защиты юного наследника от всевозможного зла. Его мать родилась в маленьком прибрежном поселке, и если Манижа считала Саффию смиренной и тихой, то она не могла не отмечать, как та до сих пор пытается защитить сына известными ей средствами.
Теперь ее не было. Мунтадир замер, как кролик при виде коршуна.
Манижа опустилась на колени в надежде, что так будет казаться менее устрашающей. Несмотря на все сплетни джиннов, она бы никогда и пальцем не тронула ребенка.
– Я знаю про твою маму, маленький, и очень тебе сочувствую.
– Тогда почему вы ее убили? – выкрикнул Мунтадир. Он отер сопливый нос рукавом и снова заплакал. – Она вам ничего плохого не сделала. Она была хорошая и добрая… она была моя амма, – плакал он. – Она мне нужна.
– Я знаю, и я сочувствую тебе. Я тоже потеряла маму, когда была совсем маленькой.
Слово «потеряла» было невероятно точным в своей жестокости, потому что мать Манижи была среди многих других дэвов, которые исчезли во время правления Кадера – отца Гассана. Во время его жестокого правления.
– Я знаю, сейчас это кажется тебе невозможным, но ты будешь жить и дальше. Она бы хотела, чтобы ты жил дальше. У тебя здесь люди, которым ты дорог, они будут присматривать за тобой.
Последние слова были похожи на ложь или, по крайней мере, на полуправду. А правда состояла в том, что маленький осиротевший принц станет для людей центром притяжения, но при этом у них будут в головах свои далеко идущие планы.
Мунтадир смотрел на нее, вид у него был совершенно недоумевающий.
– Зачем