чтобы я села. Теперь он ко мне особенно ласков:
– Я тебя приметил. Сядь на первую парту.
И я рада вас видеть снова. Наверняка страдает от посттравматического расстройства. Вьетнам или Ирак – одна из этих войн в телевизоре.
У всех на виду
После обществоведения отыскиваю свой шкафчик. Замок не сразу, но открывается. Вливаюсь в поток, который направляется обедать, и плыву по коридору до самой столовой.
Знаю по опыту, что в первый день в старшей школе еду с собой лучше не приносить. Не знаешь же заранее, как тут принято. Бумажные пакеты – скромно, как положено на окраинах, – или суперские пластмассовые контейнеры? Термомешки – они что: хипстерская потуга спасти планету или признак мамаши-наседки? Остается одно – купить себе еды. Заодно успеваю осмотреть зал на предмет благожелательного лица или незаметного уголочка.
Полный обед – индейка с порошковым пюре и соусом, квелый зеленый салат и печенье. Как попросить что-то другое, я не знаю, так что просто пододвигаю поднос и жду, когда его загрузят. Двухметровый старшеклассник передо мной как-то умудряется раздобыть три чизбургера, чипсы и два шоколадных рулета, причем без единого слова. Видимо, морзянка с помощью глаз. Нужно разобраться. Иду за Баскетболиной в зал.
Вижу кое-кого из друзей – раньше их считала друзьями, – но они все отворачиваются. Думай, думай быстрее. Вон эта новенькая, Хезер, читает у окна. Можно сесть напротив. Или забиться за мусорный бак. Или сразу выбросить в него свой обед и прямиком к двери.
Баскетболина кивает друзьям – они заняли целый стол. Понятное дело. Баскетбольная команда. Они приветственно матерятся – странный способ поздороваться, принятый у прыщавых парней-спортсменов. Он улыбается, кидает им рулет. Я пытаюсь проскользнуть мимо.
Шмяк! Шматок пюре с соусом шлепается мне прямо на середину груди. Все разговоры умолкают, вся столовая фыркает, лицо мое выжигается у них на сетчатке. Теперь быть мне навеки «этой, которую в первый день пюре заляпали». Баскетболина извиняется и говорит что-то еще, но четыреста человек начинают ржать одновременно, а читать по губам я не умею. Бросаю поднос и рывком к двери.
Из столовки выскакиваю на такой скорости, что тренер по легкой атлетике сразу застолбил бы меня в университет. Не свезло – дежурный по столовой нынче Мистер Череп. А Мистеру Черепу до лампочки девицы, способные пробежать стометровку меньше чем за десять секунд, если только при этом в ногах у них нет футбольного мяча.
Мистер Череп:
– Вот и встретились снова.
Я:
А станет он слушать, если сказать: «Мне нужно пойти домой переодеться» или «Вы видели, что натворил этот козел»? Разбежалась. Я молчу.
Мистер Череп:
– И куда это ты собралась?
Я:
Проще без ответа. Закрыть варежку, молчать в тряпочку, заткнуться. Вся эта хрень по телевизору – про нужно разговаривать и выражать свои чувства – вранье. Никто на самом деле не хочет слушать, что ты там имеешь сказать.
Мистер Череп делает пометку в блокноте.
– Я