не приглашала. Бабку эту не знаю. А у себя дома могу ходить голой, что и делаю.
– Дима, – задыхалась от гнева Кристина Олеговна, – если ты не можешь заставить её уважать меня, то я сама это сделаю!
– Мама, – выставил руку вперёд Дима, останавливая женщину. – Давай немного сбавим обороты.
– Мама? – удивилась Оля.
– Мама-мама, – оскалилась Кристина Олеговна.
– Да, хоть сам Господь Бог, – улыбнулась Оля. – Я у себя дома, – она наконец надела халатик, пряча свои прелести. – А эта, – ткнула пальцем в женщину, – здесь лишняя.
– Я никуда не уйду – ухмыльнулась женщина. – Я приехала к сыну. С ним и останусь.
– Дима? – выгнула бровь Ольга. – Я жду.
– Оля, – устало вздохнул мужчина, – может мама переночует в зале на диване. Всё-таки ночь на дворе.
– Нет! – вцепилась в него девушка, – пусть уходит. Она может переночевать в твоей комнате, этажом ниже.
– Оля, – шёпотом произнёс Дима, – она же моя мама.
– И что? Если она твоя мать, то может мне хамить?
– Дима, – дёрнула сына к себе мать, – если она раздвигает перед тобой ноги, то может оскорблять меня?
– Хватит! – закричал Дима, потеряв терпение. – Хватит орать! Замолчите обе!
– Что! – взвилась Ольга и ударила мужчину по плечу. – Ты мне рот затыкаешь! – и ударила его ещё раз.
– Что! – ударила его по шее Кристина Олеговна. – На мать голос повышаешь! – и снова дала ему по шее.
– Достали! – оттолкнул обеих женщин Дима и, как был в трусах и босиком, выбежал из квартиры Ольги.
«Можете друг другу хоть глотки перегрызть, – думал он, спускаясь на этаж ниже, – но без меня».
Глава 28
Жизнь бывает такой…, что даже все нецензурные выражения не могут в полной мере описать её. Хочется увидеть её красивое и благородное лицо, а она, проказница, настырно поворачивается тем местом, на котором сидят.
Закон подлости, да и только.
Вот и Дима, покидая квартиру Ольги, мнил себя героем, который столкнул лбами двух Титанов. Он даже пожалел, что не увидит, как женщины вцепятся друг другу в волосы, царапаясь и крича. Он был уверен, что они обязательно вцепятся, ведь обе эгоистки законченные, но любимые. Сам он не мог обидеть ни мать, ни Оленьку. А так… Пусть сами разбираются.
В этот момент он и осознал, что находится ночью босиком, в трусах на лестничной площадке. Дверь в квартиру Ольги уже захлопнулась.
И куда? Не проситься же обратно…
Дмитрий вздохнул и быстренько спустился на этаж ниже.
И только он подумал, что хорошо, что время ночное и соседи спят, как из одной из квартир вышел сонный сосед, сжимая в руке пачку сигарет.
– Ох, ё! – единственное, что пропустила бы цензура из яркой фразы невольного свидетеля позора Димы.
– И тебе того же, – пробурчал Дмитрий, нажимая на кнопку звонка.
– Что, – вздохнул сосед, – любовница выгнала.
– Нет.