дрянь, а сейчас ветер, видно тяга и перевернулась. Встретил меня директор школы и сказал, что у тебя проблема с отоплением. Ты же знаешь я человек отзывчивый, показывай свою печку.
– Вот смотрите, – повернулась учительница к нему спиной.
Мужчине было лет под сорок, он был среднего роста, но кряжистый, весь созданный из мышц. Мужик не стесняясь обхватил Клавдию сзади и обмацал ее груди.
– Вы что творите, Василий Кондратьевич! Я педагог!
– А я лесоруб и не привык в бирюльки играть.
Сильные руки рванули юбку и она, разошедшись по шву упала к ногам учительницы, которая через пять секунд уже лежала на диване и стонала под навалившимся на нее Василием.
– Вот одно место прочистил, теперь можно и за печку браться! – браво заявил мужчина, застегивая штаны.
– Как же так получилось, Василий Кондратьевич, вы же меня даже не любите.
– Клавка, не канючь, любовь, не любовь. Все вы бабы одним миром мазаны и каждой нужно дымоход прочищать. Без этого у бабы дурь в голове заводиться. Вот ты начиталась книжек и любви ждешь, а сама ходишь по школе жопой крутишь, что у старшеклассников писюны весь урок не подают. Я это без книжек знаю сам в школе на учительниц молодых глазел. Сейчас я тебя отодрал, и ты нормальной бабой станешь, водку на стол поставишь и закуски организуешь пока, я буду другую печку чистить, без всяких извините и не соизволите, и не будете ли так любезны.
Колбина отпустила плечи бывшей учительницы теперь она знала кто был отцом ее сына. Это был и по ныне здравствующий глава администрации деревни, который зимой помогал хоронить бабушку и засматривался тогда на Полину.
Так через две недели молодая хранительница узнала все про Клавдию Петровну. Надо было дальше учиться познавать сущность людей. Следующим исследуемым она решила сделать Василия Кондратьевича, который сорок лет назад обрюхатил учительницу.
Глава 2
На следующий день Колбина стояла у тесаных ворот усадьбы главы местной администрации. Иначе, как усадьба, назвать это было нельзя, хотя все строения, находящиеся на участке, были сделаны из уже успевшего почернеть дерева, но до сих пор выглядели дорого и богато. Срубленный из бревен лиственницы огромный дом стоял на полутораметровом фундаменте, многие элементы фасада были резные, было видно, что сил и средств было вложено немерено. Стоял бы такой дом в ближнем Подмосковье, оценивался бы в сотни миллионов, а здесь он не стоит и круглого леса, из которого был срублен. Будущие наследники скорей всего так и сделают – разберут все строения по бревнышку, пронумеруют и перевезут на участок возле областного центра. Нынешний хозяин видно никуда не собирался переезжать, готовясь помирать на родной земле.
– Мое почтение, Полина Дмитриевна, – открывая калитку, произнес Василий Кондратьевич. – По какому поводу решили меня навестить? Свидетельство о смерти Агафьи я вам еще в начале того месяца занес.
– Вы тогда что-то о вступлении в наследство говорили, когда приходили.
– Заходи