выскочившая на шум мелкая старушка Морковкина. – Небось сам по пьянке ботинок с ноги сронил, а на дитё валишь.
– Молчи, бабуся, – огрызнулся на Морковкину Епифакин. – А то я тебя под статью за соучастие подведу. И за ложные показания.
– Ишь, – всколыхнулась бабка, – видали праведника! Мёд сахарной водой разбавляет, а берет как за натуральный продукт. Я всё про тебя, ирода, знаю.
– А общественный колодезь кто весной завалил? Не ты ли? – сказал добрый пенсионер дядя Федя Жуков, подходя и закуривая папиросу.
– А где, собственно, доказательства, что ботинок ваш? – спросил интеллигентный дачник Бобрович, снимающий у дяди Феди веранду с видом на огород.
– Вот доказательства! – Епифакин показал зрителям свои ноги. Действительно, на правой была какая-то туфля времен покорения Крыма, а на левой – мрачный ботинок ленинградской фабрики «Скороход». – И вот доказательства! – Он ткнул пальцем в васильковскую технику.
Бобрович присел на корточки возле раскладушки-велосипеда, потрогал винтики-болтики и повернулся к изобретателю.
– Интересная конструкция. Это ваша? – спросил он у Василькова. – А паровой привод не пробовали?
– Паровой привод я пробовал, идея такая была, – вежливо кивнул Васильков. – Но теперь я решил использовать более прогрессивный метод. Силу приливов нашего водоема. Вот смотрите. – Он принялся рисовать на земле танцующие колонки цифр и волнистые ленточки уравнений.
– Смело, молодой человек. Очень оригинально. – Бобрович сдвинул на нос очки и, посапывая от работы мысли, следил за васильковскими выкладками.
– Это… Я извиняюсь… Мне бы, значит, насчет ботинка. – Епифакин скромно топтался рядом, теребя в руках белую пенсионерскую шляпу.
Дядя Федя весело улыбался и хлопал Епифакина по плечу:
– Тут люди мировую науку двигают, а ты – ботинок. Лапоть ты, Епифакин. Лапоть ты и тормоз прогресса. Тебе бы в каменном веке жить.
Любка пошевелила носом и дернула брата за руку.
– А? – спросил Борька Бунчиков, отворачиваясь от уличной сцены.
– Дымом пахнет, – сказала Любка. – Горит где-то.
Мы посмотрели по сторонам, в поселке вроде ничего не горело. Ветерок дул от леса, и, действительно, попахивало дымком.
– И Пашки почему-то всё нет, – сказал Борька печальным голосом.
Я представил горящий лес и мечущегося среди пламени Пашку.
– Так, – решительно сказал Валька. – Кто не трус, два шага вперед.
Первой шагнула Любка. Я и Борька скосили друг на друга глаза и шагнули тоже.
– Ты, Любка, – маленькая, ты остаешься здесь, – сказал Валька.
– Так нечестно, – сказала Любка. – Как огород полоть – я большая, а как что-то интересное – сразу маленькая?
– Нет, – объяснил ей Валька, – ты, Любка, остаешься здесь, на дворе, на случай, если Пашка придет без нас. Доложишь ему обстановку. И вообще… – Валька насупился. – Вдруг твой брат не вернется, кто тогда будет заботиться о родителях?
Мы шли гуськом по мягкой лесной дорожке, принюхиваясь