Большой человек, богатый.
– Так чего он тогда для дочери своей лучших апартаментов не нашел? Сам-то, поди, в особняке живет?
Дворник нагнулся к Волкову и прошептал:
– Слышал я, Федор Алексеевич, гулящая дочь у Волынского. Еще до замужества с офицерами вовсю крутила. Вот папаша и пристроил ее за доктора. А дочь вроде и не Рохера. Хотя кто его знает.
– Ты мне интересную новость сообщил. Чего я не ожидал, так этого.
– Извиняйте, Федор Алексеевич, не со зла, а как есть.
– За что извиняешься? За правду? Да и не виноват ты предо мной ничем. Скажи, а сейчас семья Рохера дома?
– Только Герман Анатольевич. Супружница его с дочкой намедни на экипаже за город уехали.
– За город? К Волынскому?
– Нет, вроде на дачу к кому-то.
– Значит, Герман дома один. Это очень хорошо.
– Уж не думаете ли вы о грехе, Федор Алексеевич? – спросил дворник.
– А это, Евсей, смотря что за грех считать. – Волков недобро усмехнулся.
– Ну, посчитаться с доктором.
– Ты не волнуйся, я его не убью, просто поговорю. Если, конечно, Герман Анатольевич не выкинет какой-нибудь крендель. Тогда… но в любом случае для полиции меня здесь не было, ты никого постороннего не пускал. И со стола убери, чтобы все, как прежде, было.
– Сделаю, Федор Алексеевич.
– Послушай, а чего ты один-то живешь, до сих пор не приткнулся к какой-нибудь вдовушке?
– Кому я нужен, Федор Алексеевич. Да и года уж не те, чтобы бабу иметь.
– Понятно. Ты выйди, глянь, нет ли кого во дворе.
– Ага. – Дворник вышел на улицу, пробыл там недолго, вернулся и доложил: – Никого, Федор Алексеевич.
– Ну и хорошо. Пойду, встречусь со старым знакомым.
– Господи, спаси и сохрани! – Дворник перекрестился.
Волков вышел из дворницкой, прошмыгнул в подъезд, поднялся на второй этаж, крутанул кольцо. Внутри послышался звон, похожий на скрежет.
Вскоре раздался голос Рохера:
– Кто там?
– Полиция! Открывайте!
– Полиция? – удивился Рохер, открыл дверь и тут же застыл в ступоре, кое-как проговорив непослушным ртом: – Вы?
– Я! – Волков отодвинул Рохера от двери, захлопнул ее за собой. – Узнал, Герман Анатольевич?
– Господин Волков, – прошептал Рохер. – Федор Алексеевич… Но этого не может быть!
– Как видишь, доктор, может. Ну, давай, приглашай в гостиную, поговорим.
– А?! Да, конечно, проходите, я все объясню!
– Конечно, объяснишь, Герман Анатольевич. Ведь ты же не хочешь умереть?
– Что? Умереть?
– Ступай вперед! – приказал Волков.
Растерянный доктор в домашнем халате на непослушных ногах прошел в гостиную и сел на диван. Он сдвинул колени, положил на них руки и испуганно глядел на нежданного гостя.
Волков устроился в кресле, пододвинул пепельницу, прикурил папиросу.
– Почему ты так удивился, увидев меня, Герман? Ведь знал же, что осужден я на десять лет без конфискации имущества, значит, рано или поздно, но вернусь.