не ограничится. Когда еще центральный комитет наладит финансирование, да и случится ли это вообще? Наверху увидят, что местные кадры сами могут добывать деньги, и резонно решат, что незачем кормить тех, кто в состоянии сам себя обеспечить.
– Ты думаешь, будет так?
Волков вздохнул:
– Думать, Леня, это дело Курилова, мое – работать.
– А ты действительно собрался в Москву, на могилу Адины?
– Конечно. Что мне еще там делать?
– В Москве у тебя остались квартира и сувенирная лавка.
– Ага! Десять с лишним лет они ждали меня. Чинуши из городской власти сразу после суда, скорее всего, прибрали к рукам мое добро.
– Но ведь конфискации не было.
– Тем, кто захотел, как вы выражаетесь, экспроприировать чужую собственность, решения суда не надо. Они свое вынесут. Я еду к Адине. Есть, конечно, в Москве и другие дела, но это личное, Леня, так что не расспрашивай попусту. И вообще, мне надо выспаться.
– Как ты можешь спать перед тем…
Волков оборвал Якубовского:
– Могу! И не маячь, пожалуйста, перед глазами.
– Пойду прогуляюсь.
– Это самое верное решение. Сходи в парк, посиди на лавке перед прудом, покорми лебедей.
– Да, мне надо прогуляться.
– Счастливо. Закрой хату своим ключом.
Якубовский ушел. Волков выждал какое-то время, вышел в подъезд, осмотрелся и поднялся на чердак. Тот был полон всякого хлама. Но это-то и было нужно Волкову.
Он аккуратно оторвал доску от стены, удовлетворенно хмыкнул и подумал: «Угу. Пойдет! Тут ни одна сука не найдет. Вот только надо будет действовать быстро и что-нибудь надеть поверх костюма. Какую-нибудь накидку. Где ее взять? Купить? Деньги есть, да вот только из дома не выйдешь. Неизвестно, где обретается Якубовский. Может, стоит возле подъезда? Из окна не заметишь».
Случайный взгляд Волкова упал на деревянный ящик, рядом с которым валялась старая куртка. Он поднял ее. То, что надо для грязной работы. Еще бы штаны, но их можно и от старого костюма взять.
Приняв решение, Волков вернулся на квартиру, свернул свой старый костюм и отнес его на чердак.
Вскоре он спал спокойным сном ребенка.
Поднялся Волков в девять часов вечера. Якубовский был дома. На кухне что-то шипело, аппетитный запах заполнял всю квартиру.
Федор поднялся, прошел на кухню.
Якубовский жарил мясо и вздрогнул, услышав голос подельника:
– Любишь ты готовить, Леня!
– Это ты? Выспался?
– Выспался. Говорю, любишь ты готовить.
– Есть такое дело.
– Так чего в повара не подался? Был бы сейчас шеф-поваром какого-нибудь дорогого ресторана в Петербурге и горя не знал бы. Никакой революции не надо. Деньги косой бы косил.
– Мое призвание, Федор, – борьба за права народа.
– Ты мне об этом не говори. Хватит уже. Когда будет готов ужин? В половине одиннадцатого мне уходить.
– Минут через двадцать.
– Добро.
Волков умылся, присел на стул у кухонного стола,