секунд оглох. Стал раздирать руками грудь, пытаясь вытащить из нее источник страшной боли. Схватиться за тускло светящееся древко он не мог. Один раз попытался и тут же одернул деформированную кисть.
Юноше же как раз хватило этого времени, чтобы наконец подняться на ноги. Медленно, ступая еще очень неуверенно, он приблизился к демону и без затей вогнал ему клинок прямо в лоб.
– Как-то я уже устал тебя убивать, Адам, – произнес он, глядя на раскинувшееся у его ног тело чудовища с белокурой человеческой головой. – Давай обойдемся без третьего раза, ладно?
Несколько секунд, и тело твари стало распадаться на прах и дым. Еще десяток ударов сердца, и на то место, где она только что лежала, указывала лишь примятая болотная трава. Стремительно, к слову сказать, восстававшая.
– Я понял, – сказал Ян, подходя к расколотому молнией дереву. – Понял, про какую беду ты говорила, вестница. Адские выкормыши, одним из которых был Адам Олелькович. Демоны и люди одновременно. Химеры. Они настоящая угроза. Я и раньше это понимал, но после твоего… послания… В общем, я понял, что должен делать, и постараюсь не подвести.
Фигура призрачной посланницы не появилась, чтобы подтвердить или опровергнуть слова юноши. Только под сердцем у него что-то толкнулось, каким-то иррациональным знанием давая понять, что он совершенно верно понял весть. Про это же чувство говорила и бабка Ядга.
«Как ребенок толкнулся», – сказала она.
Может, и так. Не мужчине об этом судить.
Друзья! Вы набрали сотню лайков и вот вам внеочередная глава. Продолжайте в том же духе)))
Глава 3. Кенигсберг
К исходу третьего дня второго летнего месяца, называемого по всей империи июлем, но при этом в разных ее провинциях на свой лад, Йоханн фон Эссен въехал в Кенигсберг. Погода в бывшей столицы Пруссии была премерзкой – с неба падал даже не дождь, а какая-то водяная взвесь. Спину ломило от целого дня, проведенного в седле, промокший дорожный плащ из добротной, пропитанной жиром кожи давно перестал сдерживать влагу и теперь натирал плечи. Уставшая лошадка, и прежде-то не выглядящая благородным рысаком, едва-едва переставляла ноги.
Стража на южных воротах изучила подорожную юноши и пропустила, не взяв даже положенной платы за въезд – обратила внимание на печать Седьмого отделения. Один из охранников, видя плачевное состояние приезжего, посоветовал ему постоялый двор неподалеку, называемый Shutz, что значило «приют». Ян с благодарностью принял совет, вложил в ладонь мужчины монету достоинством в четверть солида и направил своего «скакуна» по указанному маршруту.
Проехав всего лишь пару кварталов по узким, мощеным камнем улицам, молодой человек добрался до цели своего путешествия, где был принят хозяином заведения, накормлен и уложен спать. Лошадка тоже получила уход после долгой дороги – почти двенадцать дней пути на нее ушло. Засыпая, Ян порадовался, что сумел настоять на том, чтобы ехать одному. Он бы точно вымотался больше, будь