когда был сделан снимок в гостинице.
Тут Андрей сидит за столом переговоров, собранный и деловой. Перед ним раскрытая папка с документами. Обычный конференц-зал с большим столом, чёрные офисные кресла с высокими спинками. Ничего не указывает на то, что фото было сделано в Уфе, в Москве, или где-нибудь в Калуге.
Плюнув на работу, вылетаю из кабинета. Не могу ни о чём думать, мне надо найти ту самую рубашку и если он не отправил её в стирку, то должен сохраниться запах чужих духов!
Прилетев домой, несколько раз нажимаю на свой этаж в лифте и переминаюсь с ноги на ногу, наблюдая, как сменяются на табло цифры. Влетаю в гардеробную. Рубашка висит на месте, но уже выстиранная и выглаженная…
Я мечусь по спальне, заламывая руки. Пока в голову не приходит ещё одна, куда более безумная, чем запах на рубашке, идея.
Выскочив из подъезда, несусь в каморку видеонаблюдения в паркинге.
– Ребятки, помогите, потеряла бриллиантовые серёжки, надо посмотреть запись из лифта, я в них вернулась или нет?! – на ходу придумываю легенду. Операторы делают сочувственный вид, качают головами и уточняют дату.
Мысленно представляю календарь и вытаскиваю оттуда день, когда ездила в командировку в Тулу две недели назад.
– Двадцать шестое июня!
Парни стучат по клавиатуре, щёлкают мышками и включают ускоренное проигрывание. На экранах проносятся сотни лиц, пока я не прошу остановиться и повторить последние пятнадцать секунд. Медленно.
Примерно в два часа дня в лифт входят, держась за руки, Андрей и женщина, которую я очень хорошо знаю. Быстрая перемотка до семи вечера: вот они снова в лифте и целуются весь спуск до паркинга.
– Спасибо, мальчики, – пересохшим ртом произношу я.
– С концами потеряли, значит, Марья Николаевна? – вполне искренне сочувствуют мне операторы.
Я едва нахожу силы кивнуть и с трудом доползаю до квартиры.
Семь лет назад, нанимая няню, я не ожидала, что однажды она займёт моё место в постели.
Тру лоб. Как же так, мы ведь всей семьёй были так привязаны к Жене! Сколько раз я в шутку называла её «второй мамой» своего сына?!
С самого рождения Боря очень плохо спал, плохо ел, много кричал. Я помню из его раннего детства только это, остальное, слава богу, психика скрыла из воспоминаний. Ещё помню, что однажды вечером, совершенно измученная недосыпом и тревогой, я подошла к Андрею, вручила ему сына и отправилась, как мне казалось, в душ. Муж выловил меня у открытого окна на подоконнике, готовую шагнуть на улицу с десятого этажа.
Вот так у нас и появилась Женя.
Она оставалась с Борей, пока я ходила к психиатру. Замешивала ему смесь, когда мне выписали антидепрессанты и запретили кормить грудью. Играла с ним, пока я проваливалась в тяжёлые сны без сновидений.
Но по гроб жизни я ей обязана не только за это.
Именно она обратила внимание на странности в поведении Бори-младшего и настояла на обследовании. А все вокруг твердили: «обычный ребёнок, просто немного замкнутый», «мальчики развиваются медленнее», «ну и что, что не