так? Разве ты не в состоянии сама себе налить вино? Вполне в состоянии, но – как приятнее? Тебе, как девушке, приятно, что мужчина наливает тебе вино? Ты чувствуешь себя женщиной, когда видишь, что мужчина так к тебе относится. А мужчина ощущает себя мужчиной, когда наливает вино женщине, – улыбнулся Энки. – Это совершенно не обязательные роли, но очень уж приятные, согласись. Так же и с покровительством – это не потому, что ты несамостоятельная или не свободная. Это всего лишь ролевая игра, но именно ради этой игры люди и сходятся в пары. Знаешь, как магниты – если их одинаковыми полюсами сводить, то они расталкиваются. Двое мужчин не будут жить вместе, какими бы близкими друзьями они не были. А если разные полюса – то магниты притягиваются, и слипаются вместе в один магнит. Так и пары. Разные полюса, разные роли – но взаимно приятные. И тут нечего стесняться. Можешь сама себе налить вино? Можешь. Но – не в моей компании, понятно? – улыбнулся Энки.
Эмми тоже улыбнулась.
– Свобода лучше, чем несвобода, Эмми, – повторил он. – Люди не должны принадлежать людям, как собственность. Но бывают исключения, Эмми, когда человеку хочется принадлежать кому-то, и чтобы другой человек ему тоже принадлежал. Но это не односторонняя принадлежность, не рабство. А взаимная. Что же до Энлиля… К тебе он, повторяю, совсем не так. И к своим младшим он не так. Год в шахте, добровольно… – Энки покачал головой. – Но в отношении этих двоих и их расы – они для него рабы, над ними он готов иметь власть, пользуясь их слабостями. Для меня это не так – я считаю, что мы должны помогать тем, кто младше и слабее. Мне теперь даже кажется, что он улетел тогда с нашей планеты не только из-за ссоры с патриархами. Но и чтобы быть где-то самым главным. А теперь и те, кто младше его, вместе с ним, тоже захотели иметь власть над кем-нибудь. Они имели на нашей планете свободу, и здесь тоже, эту планету у них никто не отнимет. Но им нужна не свобода, а власть – а значит, нужны рабы. Просто они еще не поняли главного.
– Чего?
– Они хотят служебную расу, то есть хотят рабов – ради их труда. Но скоро они поймут и еще кое-что: что власть над ними ценна сама по себе.
– И что теперь делать?
– Повторю – я понятия не имею! Скорее всего, мы ничего не сможем. Не войну же начинать, это немыслимо! И это по праву их планета, они здесь все сами решают.
Энки резким движением сорвал с ветки еще одно яблочко и со всей силы бросил его. Эмми всего поражалась, насколько сильно и далеко он бросает. Вот и сейчас яблочко, со свистом разрезав воздух, скрылось где-то далеко за кронами деревьев.
– Но ты же сам сказал, что патриархи тогда решили…
– Эмми, запрет патриархов – это родительский запрет. А родительский запрет действует буквально, именно как запрет – только до совершеннолетия. Для тебя мой запрет действует, таким вот образом, еще пять лет, а дальше – уже не так. Дальше если хочешь – можешь мое слово нарушить, ты свободна. Поэтому я тебе постараюсь никогда ничего не запрещать – чтобы тебе не приходилось меня ослушиваться, – подмигнул он ей. – А тут у них еще и своя планета, своя звезда. Им теперь никто